В стане лютых друзей современной журналистики, в высшем руководстве Альфа-банка есть один поистине загадочный человек – Александр Гафин. В то время как другим руководителям приходится душить свободу слова при помощи басманного правосудия, заниматься слияниями и поглощениями и зарабатывать миллиарды, Александр Гафин, эдакий дзен-гуру, выступает на телевидении, курит дорогие сигары, играет в «Монополию» с журналом «Эсквайр» и тратит, тратит, тратит деньги – свои и банковские – на благотворительные и разнообразные культурные проекты. Гафин – кавалер орденов Сергия Радонежского и «За заслуги перед отечеством» второй степени.

Едва ли не все самые лучшие поп- и рок-концерты проходят при участии Альфа-банка, и Гафин принимает в них живейшее участие – ходит на пресс-конференции, говорит о том, как важен данный исполнитель для рок-н-ролла, России и для него в частности.

Его звездный час настал, когда приезжал Маккартни. На одной из пресс-конференций, посвященных этому событию, Гафин сделал программное заявление. В юности, при советской власти, Гафин и его друзья мечтали о том, чтобы на Красной площади выступали «Битлз». Но уже тогда они понимали, что сделать это возможно, только если рухнет Советский Союз. «Маккартни сделал для развала Союза больше, чем Солженицын и все остальные диссиденты, вместе взятые… Пока нога Маккартни не ступит на Красную площадь, демократия не наступит». Или, как выразился на парламентских слушаниях депутат Митрофанов, «главный западный певец будет петь и плясать бывшим фарцовщикам рядом с могилой Сталина, Гагарина, Брежнева, Королева и так далее».

Вот ведь потрясающая у человека работа – воплощать мечты юности и делать добро. Каждому бы такую. Страшновато, правда, немножко, что мы живем в мире воплощенной мечты тех, кому за пятьдесят. Нет, это, конечно, нормально – но все равно пугает.

Еще одна из воплощенных мечт случилась 27 апреля. В Москве во второй раз выступил Марк Нопфлер с новой программой — альбомом «Shangri-La». Не то чтобы это было как-то экстраординарно сложно для принимающей стороны, все же Нопфлер не Маккартни, но все равно должно быть дико приятно.

Концерт, сразу надо сказать, был великолепным. Его задержали минут на сорок и начали, когда зал был заполнен не больше чем на 60%. Капельдинерши утверждали, впрочем, что у них переаншлаг – и правда, к началу девятого часа Кремлевский дворец был заполнен полностью.

Перед концертом на сцену выкатили пару стульев – просто так, для красоты – и стойку с нопфлеровскими гитарами. Он их привез четыре штуки – «Гибсон Лес Пол», «Фендер Телекастер», «Страт» – главный герой рок-н-ролла — и стальную гитару. Эта информация, обычно нужная только самым упертым фанатам гитариста, очень важна. Нопфлер, как известно, не пользуется медиатором и играет только пальцами. Но что не менее важно, он не пользуется гитарным компьютером, и когда ему надо поменять звук и стилистику, он не нажимает ногой на клавишу, как это делает подавляющее большинство гитаристов в наше время, он просто меняет гитару. Это, конечно, очень трудно сделать в середине песни – а с другой стороны, зачем?

Разными гитарами Ноплфер играл разную музыку.

Грубо говоря, можно было разделить концерт на три блока. Блок современных сольных альбомов, «Shangri-La» и «Под парусом в Филадельфию». Это в основном прекрасная стилизация под южанское кантри и его рок-обработка. Играется она в основном на стальной гитаре, пускающей бешеные солнечные зайчики в публику, поется чистым, почти юношеским голосом. Нопфлер играет стоя и иногда даже слегка перетаптывается, кажется, еще секунда – и он начнет танцевать. На сцене целых два клавишницких закутка, причем в одном стоит настоящий рояль и в обоих – нечто по звуку поразительно напоминающее легендарный электроорган «Хаммонд», но гораздо легче и компактнее на вид, не говоря уж о целых горах синтезаторов.

Второй блок – блюзовые песни. На сцену вывозят вторую ударную установку, барабанщик, самый старый и самый толстый из ныне живущих рок-барабанщиков, играет щетками и связками тростей, Нопфлер садится на стул, второе воплощение Чета Аткинса, и играет тихо и проникновенно на «Гибсон Лес Пол» с восхитительным деревянным, слегка гнусавым звуком. Нопфлер поет своим блюзовым хриплым голосом, еще чуть-чуть – и его можно спутать с Томом Уэйтсом.

И последний блок – «Dire Straits», как оно было.

Музыка, которая ассоциируется исключительно с правдой. Звук, получивший патину старомодности, как только появился на свет.

Легендарные и невероятно красивые песни и соло на «Страте» и «Телекастере», холодные, яростные и какие-то честные, что ли?

Ну и размышления, и риторические вопросы, которые вся эта история вызывает. Когда Нопфлер решил в восьмидесятых играть рок шестидесятых, он сразу стал стариком или он и вовсе таким родился? Человек, в котором достаточно огня и угара, чтобы в 54 года убраться на мотоцикле, сломать ключицу и семь ребер, играет сидя и не позволяет себе хоть как-то шевелиться на сцене? Почему рок-герой прошлого, даже в лучшие годы игравший морально устаревшую (иначе говоря, бессмертную) музыку, собирает полный пятитысячный зал? Почему это выглядит и звучит так гармонично и красиво? И, наконец, почему игра его сопровождается треском и фоном, как будто в пульте и колонках отходят контакты? Это еще можно понять в школьном актовом зале, но не в Кремле же…

И тень Гафина, распростершего крыла над российским шоу-бизнесом: «Музыка Марка Нопфлера неизменно отличается высочайшим качеством, а также легко узнаваемым авторским стилем. Каждое появление мэтра на сцене становится уникальным событием, и мы уверены, что и в этот раз его концерт соберет тысячи поклонников».

Просто у Нопфлера времени на пресс-мероприятия не хватило, и Гафин его заменил. Коллектив отдела культуры в полном составе завидует господину Гафину.