Дейл Карнеги  родился ровно 110 лет назад. А умер – 44 года назад. Мне –43. Я разминулась в жизни с чрезвычайно любопытным типом.
       Читала его книги запоем. Это – увлекательная литература. Возможно, кому-то эти книги помогли выработать уверенность в себе, перестать беспокоиться и жить полноценно, завести друзей и стать обаятельным. Меня Карнеги ничему не смог научить.
       Мне предстояло впервые в жизни выступать перед большой аудиторией в Доме кино. Не помню уже, кому пришла в голосу эта дурацкая мысль. Я и сцена – вещи несовместимые. Я, говорящая со сцены – гарантированный провал. Даже для того, чтобы выступить на летучке в газете, напряженно готовлю себя к этому часа два и выступаю только в том случае, если не выступить нельзя.  А тут – настоящая сцена, большой зал.
       Накануне будущего провала я схватила с полки Карнеги и выучила наизусть главу «Как выступать публично». Вооруженная этими знаниями, вечером явилась на место собственной публичной «казни». Я запомнила, что публичное выступление должно быть «путешествием с определенной целью, и маршрут должен быть нанесен на карту». Я уже знала, что если в выступлении нет системы и порядка: то это не выступление, а «миска ирландского рагу». Я помнила о притягательной силе потрясающих фактов, о том, что не надо извиняться, надо возбудить любопытство, правильно начать и вовремя закончить. Я никогда не знала слов гимна собственной страны, но я могла с любого абзаца процитировать Карнеги. Про себя я произносила спокойные, круглые, логичные фразы. Мой внутренний голос был блестящим учеником мастера, обучившего публичным выступлениям не одну тысячу людей.
       Потом я тихонько заглянула в зал. И на этом все закончилось, еще не начавшись. «Присутствие слушателей должно возбуждать вас, вызывать у вас подъем». Как бы ни так! Меня начала бить дрожь. Я стала прикидывать, как бы сбежать. И уже, собственно, это и делала, когда уперлась лбом в чью-то грудь. Это был знаменитый детский кардиохирург Вячеслав Францев. Он тоже был в списках выступающих.
       —Что такое, детка?
       —Я туда не пойду.
       — С чего бы это?
       —Я боюсь, я глупее каждого из зрителей, мне нечего им рассказать, я просто журналистка и мое дело писать, а не выступать.
       —Понятно.
       Кардиохирург повернулся к директору Дома кино Юлику Гусману, который в некоторой растерянности наблюдал за мой истерикой. «Юлик, — сказал доктор, — у тебя коньячек есть?» Вопрос был риторический. Коньячек есть всегда. Юлик попытался объяснить Славе, что девушка не пьет и вообще неизвестно , чем этот эксперимент с коньячком закончится. Доктор был невозмутим: «Девочка выпьет 100 грамм коньячку под наблюдением врача». Остальное остается для меня тайной до сих пор. Говорят, я выступала и мне очень хлопали. Задавали, оказывается, даже вопросы, и я на них якобы не самым глупым образом отвечала. Мне легче поверить, что все так и было. Не помню. Ничего. Полная амнезия.
       Зато найден мой собственный рецепт, «как  выступать публично». Тот самый случай, когда без 100 грамм не обойдешься. Можно забыть Карнеги.
       Но ты все равно его вспомнишь. В Америке – где все улыбаются и говорят «Okey» в ответ на вопрос, как дела. Не потому что так уж все окей, а как страховку, чтобы не сглазить, чтобы притянуть этот самый окей и чтобы не грузить окружающих. И если ты идешь по улице в каком-нибудь Чикаго с российски мрачным выражением лица, то кто-нибудь, да подойдет с улыбкой до ушей и задиристым таким вопросом: “Hey, ever smile?” И, я вам скажу, не стоит пренебрегать этим вопросом. Потому  как, не то что день, а жизнь может сложиться иначе, если вы научитесь вставать утром с улыбкой или «петь в клозете» по меткому выражению Олеши.
       Я научилась. Обрела предложенный Карнеги рецепт опытным путем. Может быть, это и есть способ использования предложенных им рецептов? Почему у меня на физиономии должны быть написаны все мои беды? Как-то я встретила в коридоре знакомую, которая рыдала и одновременно чертыхалась. У меня в то время происходил жутко тяжелый развод, о чем никто, кроме ближайшей подруги не знал. Я подбежала к знакомой с естесственным вопрос: «Что? Что случилось?» И получила в ответ чистой воды награду: «Я развожусь. Тебе этого не понять».
       В России Карнеги с его теориями нелегко, но не беспреспективно.  Мы  просто не склонны впадать с положительный массовый психоз. Это Америка если улыбается, так вся, а если бросает курить – так все.  |Поэтому они такие все вроде бы благополучные и все  у них  как минимум  fine, а у нас, если перефразировать Зощенко,  все еще в глазах осень.