Завтра — всенародный праздник. День работника компетентных органов — пока временно не выходной. Тут все празднуют 100-летие Брежнева Леонида Ильича, отмечают 15-летие развала СССР, а между тем на носу, в мае следующего года, 40-летие назначения Андропова Юрия Владимировича председателем КГБ СССР.

Правда, там, где развал Советского Союза, там и распад Комитета государственной безопасности. После августа 1991-го, с учетом креативной роли органов, объекта АБЦ, проявленного героизма в ходе путча и так далее, КГБ, натурально, оказался в скверном положении — не жилец. Руководителем конторы был назначен Вадим Бакатин, роль которого явно недооценена историей: он начал демонтаж монстра. Жаль, не закончил. Жаль, потом не провели люстрации, как в странах бывшей народной демократии.

Именно при доброй памяти Бакатине гэбэшники в поисках лучшей жизни поменяли профессию, причем без всякой надежды на возвращение к своим профильным занятиям.

А куда им, бедолагам, было деваться: революция в стране началась тогда, когда народ удалил колоколообразного Дзержинского с немедленно осиротевшей площади, ныне Лубянской…

Заседание Госсовета, заменившего Политбюро, 11 октября 1991 года. Докладывает Бакатин. Численность работников органов — полмиллиона. 73 тыс. — работники центрального аппарата. Из КГБ выводятся спецсвязь, служба охраны. Монополист разделяется на три ведомства: погранслужбу, разведку, контрразведку… У страны был шанс…

Кто из нас не сталкивался с работниками органов? Эти ночные звонки во время загранпоездок и тягостное, болезненное молчание в трубку. Эти многозначительные жесты с поднятием перста вверх — мол, жучки фонят. Помнится, на пятом курсе юридического факультета МГУ, уже при раннем Горбачеве, мне позвонил домой мужчина и предложил поработать в органах: комсомолец, почти отличник, член научного студенческого общества был достоин лучшей судьбы. Я вежливо отказался, сославшись на уже состоявшееся распределение. Ровно тогда у меня возникло подозрение в том, что могущественные органы могут все — и ничего. Мама же — еврейка. Сам я — хранитель и читатель бесконечных машинописных копий всего подряд, включая альманах «Метрополь». Круг друзей — любители академических отпусков, поэты и художники, обладатели фамилий на чистом идиш. Раз они такие всепроникающие, как они могли все это проглядеть?!

Потом, спустя годы, когда эти неприятные, панибратски ведущие себя, сильно пьющие и безвкусно одевающиеся мужчины появлялись на моем жизненном пути в разных ситуациях, в том числе в отделах экономической безопасности серьезных частных компаний, я понял, почему они тогда со мной прокололись. Потому что все то, что они демонстрировали, — понты одни. Или грязь. Как возмущенно говаривал Юрий Владимирович Андропов, у которого целое подразделение прослушивало всю советскую верхушку: «У меня на прослушивании телефонных и просто разговоров сидят молодые девчата. Им очень трудно иногда слушать то, о чем говорят и что делается в домах людей. Ведь прослушивание ведется круглосуточно».

Какая щепетильность! Какие тонкие чувства и переживания тургеневских девушек со сползшими погонами! Какая, не побоюсь этого слова, ранимость!

И вот теперь эти люди, утратившие всякую перспективу при Вадиме Бакатине и наступившей сразу вслед за этим гайдаровской буржуазной революции, вдруг взяли власть. И вдруг их праздник стал отмечаться как народный день милиции. И вдруг они взяли командные высоты сначала на госслужбе. И вот они уже в бизнесе, уже «не допускают» передела собственности примерно в таком же стиле, как они занимались до проклятых Гайдара и Чубайса «стихийной» приватизацией всей той «кукурузы», которую они охраняли. И вот уже эту экономику и рыночной-то назвать нельзя, потому что куда ни кинь — всюду госмонополия, укрупнение, монополизация, по-научному выражаясь, консолидация активов. А на самом деле огосударствление экономики. Называя вещи своими именами — пересмотр результатов приватизации, новая олигархизация экономики с применением элементов равноприближения особо отличившихся.

И вот уже, по оценкам социолога Ольги Крыштановской, 78 процентов сотрудников госаппарата — выходцы из силовых структур. Могло ли такое быть даже при Брежневе Л.И., сто лет ему в обед?...

Бога нет — в смысле нет Центрального комитета, значит, все дозволено. Теперь мы перешли из категории грязи на уровень князей с мигалками, отныне мы крышуем бизнесы, становимся героями романов Пелевина, внедряем православие и подлинно русские духовные ценности — баню, рыбалку и борьбу с «черножопыми».

Осененный крестным знамением чекист, идущий на захват священной и неприкосновенной частной собственности, — это вам не «Фауст» Гете. Это тот лом, против которого нет приема. Та единая и неделимая страсть к деньгам и к власти, которую ничто не может остановить. Шекспир и Федерико Гарсиа Лорка нервно курят в коридоре, после чего отдыхают на Колыме.

Один мой любимый начальник в особо тяжелые минуты производственной жизни запирался в своем огромном кабинете, запускал на полную громкость песню, которой давился гнусный баритон со словами «Давайте выпьем же, мужчины, за тех, кто служит в ФСБ», тихо похохатывал и приходил в себя — полный абсурд расслабляет чрезмерно напряженный организм.

Шутки шутками, а спасибо некоторым конкретно-историческим обстоятельствам, благодаря которым эта песенка еще не стала гимном страны.

С праздником вас, дорогие чекисты. 15 лет как вас развалили, а вы, как феникс, буквально из пепла. Приятной вам круглосуточной прослушки по заказам трудящихся.