Ровно четыре года назад с покупки «Челси» Романом Абрамовичем начался не календарный, а реальный второй срок президента Владимира Путина. Приобретение русским олигархом английского футбольного клуба ознаменовало собой начало новой эпохи в российской политической истории — гламурного капитализма. Можно его еще называть гламурным госкапитализмом. Как нас учит Пелевин, гламур и дискурс идут рука об руку. Добавим от себя: русским дискурсом правит государство, а гламуром — частный бизнес. Но им не жить друг без друга. Как сказал классик: «…гламур — это дискурс тела.., а дискурс… это гламур духа». На выходе получается равноудаление и раноприближение повелителей гламура и обладателей ключей от дискурса…

Появлению «гламурокапитализма» предшествовало несколько почти средневековых знамений. Помимо масштабного акта покупки футбольного клуба, напомню, был арест такого же олигарха, как и Абрамович. Но он, в отличие от покупателя английской команды, не поняв правил новой эпохи, эпохи футбола, сверхновых русских и Собчак, хотел купить нечто иное — место в политической истории. И он его получил. Совершенно бесплатно, за государственный счет.

Результат четырехлетнего созревания «гламурокапитализма»: появление сверхновых олигархов, членов тайного ордена щита и меча (в отличие от сверхновых русских, которые составляют явный орден shit'а и мяча). Об их гламурной жизни мало что известно, хотя они явно все как один осваивают горнолыжные трассы в различных уголках нашей планеты.

Зато известно, что они определяют дискурс, исступленно при этом строя под себя государственные холдинги, как фараоны строили пирамиды: толку мало, зато создаются рабочие места…

А кроме «Челси» и Ходорковского, был конец телевидения. Точнее, подчинение его новому гламуру и дискурсу. Его уже никак нельзя было с тех пор назвать «тель-авидением», из него ушла всякая живость ума, чего не скажешь о любой другой живости и живности. Знамением был прикрытый сюжет в «Намедни» о встрече «кремлевского диггера», а ныне трудящейся туманного Альбиона Елены Трегубовой и Владимира Путина в японском ресторане.

Итак, «Челси», Ходорковский, Парфенов. И со всей спокойной силой, со всей предельной ясностью, последней прямотой, как удар гонга, прозвучало: Куршевель. Русская мечта, русская идея, огламуренная и опошленная триада «водка--девки--беспорядки».
Финал ancienе regime, старого режима — выборы-2003, поражение на них либералов и появление в русском, прости господи, мейнстриме националистического гламура и фашистского дискурса. Меняясь местами, сверхновые гламур и дискурс оставляли на улицах следы крови таджикской девочки, вьетнамских студентов, кавказских торговцев, а в элитарных салонах — слизь туманной и невнятной зауми фашистской «консервативной революции», ксенофобских мифов об Америке, Польше, Эстонии, Грузии. Все эти страны, как на шампур, были нанизаны на сверхновую русскую ось зла.

«Гламурокапитализму» нашли название — столь же абстрактное, сколь и емкое: суверенная демократия (СД).

В простонародье ее смысл выразили бы просто: что хочу, то и ворочу. Для «своих» законодатель мод (в широком смысле) Куршевеля Прохоров обозначил содержание СД иначе: скучным европейцам своим скудным умом не понять, как и зачем развлекаются гламурные русские, уставшие у себя на родине от жесткого дискурса. Этот самый дискурс требовал отступных. Но, как и было сказано — сделал дело, гуляй смело. А потому — кому Куршевель, кому — Краснокаменск.

Высшая и последняя стадия «гламурокапитализма», продукт полного экстатического слияния гламура и дискурса — Сочи. На стыке высокого и низкого, чиновничества и спортсменов, простых граждан и обитателей Белого дома, не спавших почему-то до трех ночи, родилась новая национальная идея, оправдание всего этапа гламурного капитализма — Олимпиада, такая далекая и близкая. Не нужны больше хоругвеносцы и крики «Слава России!», не нужна демонстрация мощи государственных корпораций в виде фаллобразных «газоскребов», не нужны победы советского типа («мы хотим всем рекордам наши звонкие дать имена»), ничего вообще не нужно, когда есть одно маленькое, но емкое слово — Сочи.

Куршевеловая демократия трансформировалась в сочинскую демократию, где как раз неподалеку всегда готовы резать друг друга лица славянской и неславянской национальностей, где на откуп юному рыжебородому богу отдана целая республика, истощенная войной и жадно (и бесследно) впитывающая в себя изобильные федеральные трансферты, где местный губернатор, наследник по прямой батьки Кондрата, иногда свистящим шепотом именуется претендентом на российский престол.

Империализм дедушка Ленин аккурат в 1917 году определял как высшую стадию капитализма. И считал, что на этой стадии он загнивает.

«Гламурокапитализм» есть высшая стадия государственного капитализма по-русски, и очень хочется надеяться, что его торжество окажется началом загнивания.

Пора спуститься с куршевельских и сочинских гор на грешную землю, отряхнуть карнавальную мишуру с наших ног и сбросить платиновую красавицу с потекшим макияжем с могучего русского плеча. И мужественно посмотреть на происходящее неожиданно трезвым взглядом, разведя руками нефтяную наркоту и газовый туман.