Рабиновича вызывают в КГБ и говорят: «Ну что вы на каждом углу кричите, мол, молока нет, мяса нет, хлеба нет. Раньше бы мы вас расстреляли, а сейчас вот проводим с вами беседу – уходите отсюда и больше так никогда не делайте». Рабинович выходит на улицу и произносит: «У них и патроны кончились». Именно в таком состоянии находилась советская власть 3 декабря 1991 года, 20 лет назад, когда был подписан указ Бориса Ельцина о либерализации цен в России со 2 января 1992 года.

Пожалуй, это самое запоздалое решение властей, о необходимости которого говорили даже хозяйственные руководители СССР, начиная как минимум с 1987 года. Опоздал даже Ельцин, потому что

по первоначальному плану цены должны были быть либерализованы в начале декабря, а затем в середине последнего месяца существования Советского Союза, – помешали дискуссии с сопредельными республиками и естественные колебания самих реформаторов.

За несколько потерянных недель, как сказал в своей недавней публичной лекции Андрей Нечаев, в то время первый замминистра экономики и финансов правительства РСФСР, собственно, и писавший текст указа о либерализации, рынок просел еще больше, и угроза голода в крупных населенных пунктах стала реальной. (Можно называть происходившее тогда кризисом снабжения, что сути дела с физиологической точки зрения не меняет.)

Этот указ стал одной из нескольких важнейших мер, спасших страну, «наказанную», как пели «Песняры» по другому поводу, «опозданием». Двумя другими стали введение свободы торговли и либерализация внешней торговли с созданием условий для конвертируемости рубля. Все они были направлены в том числе на ликвидацию товарного дефицита и в этом смысле не являлись реформаторскими мероприятиями в строгом смысле слова – здесь было не до Милтона Фридмана, «вашингтонского консенсуса» и жидо-масонского заговора. Но одновременно

эти «эмчеэсовского» свойства шаги, отсылавшие в большей степени к тушению пожара, чем к семинару «чикагских мальчиков», заложили основы рыночной экономики государства, которое стало называться Российской Федерацией.

Доказывать людям, уверенным в том, что ничего этого два десятилетия назад делать не следовало, бесполезно – нет ничего более устойчивого в массовом сознании, чем миф о Гайдаре, развалившем страну и ограбившем народ. Сколько-нибудь склонных к рефлексии читателей можно было бы переадресовать к книге Егора Гайдара «Гибель империи», целиком основанной на архивных материалах, к брошюре Егора Гайдара и Анатолия Чубайса «Развилки новейшей истории» и к мемуарам Андрея Нечаева «Россия на переломе» (здесь – стенограмма и видео его лекции в Политехническом музее и ответы на вопросы недоброжелательных сомневающихся). Знакомства с этими источниками вполне достаточно, чтобы выдавить из себя по капле внутреннего Кургиняна.

Кстати, как раз склонным к рефлексии человеком был, например, Виктор Черномырдин, который после отставки правительства Гайдара 31 декабря 1992 года подписал постановление о замораживании цен. Оставшиеся в кабинете министров и в экспертных структурах реформаторы впали в ступор. До того момента, пока Чубайс не предложил коллегам просто объяснить Черномырдину, чем грозит экономике заморозка цен. И ведь объяснили – ЧВС отменил собственное постановление…

…Оптовые цены были отпущены уже правительством Валентина Павлова. Инфляция разгонялась, а товары не появлялись – ровно потому, что не были либерализованы розничные цены. И субсидировать их уже было невозможно. Ситуацию описывал в своей лекции Андрей Нечаев: «Если булка хлеба условно стоит 20 рублей, а вы предписываете продавать ее по 13, и при этом вы уже потеряли такой мощный инструмент воздействия, как расстрел директора или отправление его на перевоспитание на свежий сибирский воздух, то никто этого делать (продавать по регулируемой цене – А. К.) не будет. Значит, вы должны заплатить ему субсидию в размере хотя бы 7 рублей для того, чтобы обеспечить элементарную рентабельность, а у вас дефицит бюджета 30% ВВП».

В результате такой половинчатой политики «в апреле — мае производство продуктов питания сократилось на 10%, а товаров легкой промышленности — на 12%. Это 1991 год, это тоже к вопросу о том, что правительство Гайдара обрушило советскую экономику, советскую промышленность. Она падала к этому времени уже два года».

Даже правительству Ельцина — Гайдара, самому решительному в новейшей отечественной истории, тогда не доставало духа либерализовать все цены разом.

Вот фрагмент из выступления Егора Гайдара на первом заседании нового кабинета министров 15 ноября 1991 года: «Нам придется отказаться от дотирования, от регулирования цен на мясомолочную продукцию, практически на все промышленные товары народного потребления. Мы предлагаем сохранить в кругу регулируемых только такие товары, как основные виды хлеба, молоко, молочнокислые продукты, соль, сахар, масло растительное, детское питание, водка, топливо, бензин, медикаменты и спички. А так как квартплату предполагается решать вместе с приватизацией жилья, транспорт и важнейшие виды коммунальных услуг также остаются под государственным регулированием».

Потом оказалось, что такая саморефлексия была ошибкой. Почему это произошло, внятно объяснил Андрей Нечаев: «Мы, конечно, были все-таки детьми своего времени и полностью либерализовать тогда все цены не решились… В начале была и у нас такая советская наивность: мы не либерализовали цены на молоко, и буквально к марту месяцу оно, конечно, исчезло… потому что издержки росли, а цены оставались».

Интересно, что до сих пор раздаются голоса в пользу того, что сначала нужно было построить рыночные институты, демонополизировать экономику, провести приватизацию и лишь потом отпускать цены. Но ничего этого не удалось сделать даже в эпоху социализма с человеческим лицом Горбачева. Потому что все эти меры можно осуществить только в «границах» капитализма. А он возник в России именно благодаря свободному ценообразованию. И потом, возможно ли проводить приватизацию в условиях регулируемых цен – как узнать реальную рыночную стоимость продаваемого объекта? К тому же, еще раз: все это происходило в условиях, когда еще в сентябре 1991 года вклады граждан (600 миллиардов рублей), согласно записке Госбанка СССР, были направлены на формирование внутреннего долга (то есть Гайдар уже ничего не мог отнять у граждан, придя к управлению экономикой в ноябре 1991-го). Все это происходило в стране, где и без либерализации цен, но в условиях товарного дефицита сводный индекс потребительских цен за 1991 год (по официальным данным) составил 168,0%. Где валютных резервов хватало, по выражению Нечаева, «на несколько часов импорта» — 16 миллионов долларов, а на Внешэкономбанке висело 87 миллиардов долларов обязательств; где золотой запас исчислялся 290 тоннами; где дефицит бюджета составлял 31,9%.

«Бассейн» рыночной экономики был создан очень быстро, за считанные дни и месяцы. Спустя некоторое время в него даже набрали воду. Правда, потом некоторые товарищи из одного дачного кооператива перепутали воду в своем «Озере» с водой в общедоступном бассейне.

И теперь, как в известном анекдоте о сумасшедшем доме, они говорят нам, что если мы будем себя хорошо вести (правильно голосовать и не свистеть), нам опять нальют в бассейн воды.