«Козлы они, что в восемь утра приходят». Эта закадровая фраза премьер-министра, с точностью автора рекламных слоганов квалифицировавшего действия работников Следственного комитета, — явно недооцененный хит года. Во-первых, если бы публичное поведение главы кабинета не было столь скромным, эта фраза помогла бы ему вернуться в политику (правда, возможно, с потерей кресла в Белом доме). Во-вторых, она четко сигнализирует о раздвоенном сознании нашей элиты. Тут мне один инсайдер рассказывал о том, что однажды нечто ругательное услышал у себя за спиной про положение дел в стране. Обернулся – а это Сечин И. И. товарищу по оружию нашептывает. Словом, делают одно, говорят другое, думают третье. И за бутылкой «Белуги» на пыльных дорожках Одинцовского района Московской области рассказывают друг другу о том, что уже невозможно здесь жить при такой власти…

Но я не совсем об этом. А о новом политико-философском явлении «банальность козла». Если угодно, здесь возможен подзаголовок – «развивая Ханну Арендт», ее теорию «банальности зла».

Собственно, суть вопроса в том, как из маленького и, в сущности, незлобивого человечка вроде Адольфа Эйхмана выросло чудовище, с бюрократической добросовестностью управлявшее из офиса на Кюрфюрстенштрассе рядом с берлинским зоопарком процессом уничтожения евреев? Как немецкий интеллектуал Максимилиан Ауэ, тонко чувствующий литературу и музыку, проникается идеями национал-социализма и становится убийцей – а ровно об этом «Благоволительницы» Джонатана Литтелла. Где та граница конформизма по отношению к политическому режиму, когда обычный компромиссный человек Марчелло Клеричи соглашается на убийство – а это тема «Конформиста» Бернардо Бертолуччи.

Как при Советской власти миллионы людей, внешне нормальных, приспосабливаясь к заданным обстоятельствам и играя «по правилам», превращались в доносчиков, палачей, вертухаев?

А эта тема знакома почти каждой российской, точнее, советской семье. Моя семья выехала из коммунальной квартиры в 1965-м, и только пару лет спустя выяснилось, что деда, погибшего в ГУЛАГе в Коми АССР, посадили в 1938-м по доносу соседа: то есть рядом с убийцей, с общей кухней и туалетом, здороваясь по утрам, прожили три десятилетия…

Иосиф Бродский считал, что проблема даже не в конкретных свойствах политического режима, а в омерзительной человеческой природе. А тут еще обстоятельства заставляют человека адаптироваться к ним. Иной раз политический режим таков, что адаптироваться, не став подлецом, невозможно. И единожды пойдя на компромисс с режимом, человек всякий раз будет сталкиваться с тем, что требования к нему ужесточаются. И все чаще будут требоваться доносы, подписи под коллективными письмами, выступления на собраниях («Как мать и как женщина…»). Как сказали недавно одному моему коллеге сотрудники ФСБ, когда он сообщил, что в его поколении всегда считалось «западло» сотрудничать с органами: «Что вы – это сейчас западло, а раньше было не западло».

Борис Пастернак орал на совписовского холуя, пришедшего к нему за подписью под письмом по поводу очередной банды кровавых собак: «Товарищ, это вам не контрамарки в театр подписывать!».

А для многих это потом стало привычной работой – подписывать «расстрельные» письма, как контрамарки. И традиции переживают десятилетия – вспомним письмо 55 (или сколько их там было – и не один раз) против Михаила Ходорковского. На вопрос «С кем вы, мастера культуры?» мастера культуры неизменно дают правильный ответ, да еще научную базу подводят под свою подлость. Да еще добавляют к этому соображения морали…

Рыба гниет с головы – этого еще никто не отменял. На наших глазах свершилось торжество конформизма со всем присущим ему оборонительным пафосом – за несколько месяцев сгнил целый государственный орган, Госдума. Приготовился Совет федерации. Парламент, избранный, деликатно выражаясь, на не вполне легитимной основе, принимал те решения, которые и должен был принимать. И проделал абсолютно естественную эволюцию от закона о митингах и иностранных агентах к закону «о сиротах». И если посмотреть биографии тех «рабочих и колхозниц», которые якобы инициировали и разрабатывали все эти законопроекты, то ни о чем, кроме «банальности зла», и говорить не приходится: в какой-то момент эти люди, в основном молодые и энергичные, вдруг судорожно начинали искать «социальный лифт». И находили его.

То, как это делается сегодня, ничем не отличается от того, как это делалось десятилетия тому назад – НКВД и партия тоже были социальными лифтами.

И люди, жившие в ту эпоху, тоже лишь исполняли приказ и придерживались партийной дисциплины. «Мы рубим лес, а сталинские «щепки», как прежде, во все стороны летят…»

Так что теория «банальности зла» легко объясняет «банальность козла», приходящего с обыском рано утром. Ничего нового: все это было недавно – полстраны прислушивается ночью к звукам на улице, не едет ли «черная маруся», а еще полстраны, не проспавшись, отправлялись на задание с обыском – исполнять приказ. И нравы смягчаются лишь тогда, когда на время оттаивает политический режим. Человек – существо адаптивное. И это главный вывод, который сделали бы и Маркс, и Фрейд из политической повестки уходящего 2012 года.