Екатерина Самуцевич дала интервью журналу «Большой город» и объяснила в нем суть своих разногласий с адвокатами: «Адвокаты постоянно переводили разговор из плоскости феминизма в гражданский протест. Они говорили, что мы все это сделали из-за Путина и против Путина, а это не совсем так… были моменты, когда люди говорили, что если бы больше говорилось о том, что мы феминистки, им было бы понятнее, почему мы зашли в храм, а не куда-либо еще».

Знаете, а ведь, пожалуй, хватит. Есть группа инфантильных молоденьких дур, у которых нет ни голоса, ни текста, ни умения играть.

Как всегда бывает с людьми, чьи амбиции значительно превышают их талант, дуры попытались взять перформансом и скандалом то, что не могли взять смыслом.

Так получилось, что их перформанс ударил в болевой центр общества. Личности девиц из Pussy Riot имели к сути дела не больше отношения, чем личность Альфреда Дрейфуса — бесцветного серого человечка — к смыслу «дела Дрейфуса». Их поступок был куда весомей их самих. Высшей точкой в карьере этой группы стала Мадонна с надписью Pussy Riot на спине.

А потом они словно задались целью нам доказать, что масштаб их личностей не соответствует, мягко говоря, масштабу поступка.

Сначала они принялись просить не отправлять их на зону. Вопреки «не верь, не бойся, не проси» — особенно для политических заключенных. Потом началась история с отказом Самуцевич от адвокатов.

Нет-нет, никакого давления со стороны властей не было. Если бы было давление и злодеи-чекисты, которые пытают по ночам, то Самуцевич, может, и выдержала бы. А так все было проще и банальней.

ЛГБТ-тусовка с ее преувеличенным представлением о своей роли в защите Pussy Riot, милый друг (или подруга) Анно Комаров, который видимо досадует, что не он, а адвокаты получают за «пусей» международные премии, да наседка Ира в камере, которая обрабатывает молоденькую девочку день и ночь: «надо спасаться в одиночку», «каждый за себя», «ты же даже не выступала». И все. Инфантильная внушаемая девочка, которая майора-палача, может быть, и выдержала бы, а маму-наседку — нет.

Потом начались письма с обидой на Петра Верзилова, мужа Надежды Толоконниковой. Все там были хороши: и Верзилов, который начал собирать новый состав группы (это что, получается, рубить бабло под бренд, пока жена сидит?), и девушки, которые стали обвинять его в том, что он-де присвоил себе право выступать от имени Pussy Riot, хотя Верзилов много раз оговаривался, что это не так. Простите, какое нам дело до личных (по-видимому, давно плохих) отношений Надежды Толоконниковой и ее мужа? Зачем выносить этот сор?

Ну и теперь вот «адвокаты, которые постоянно переводили разговор из плоскости феминизма в гражданский протест».

Вы думаете, это интервью — результат «сделки со следствием»? Условие освобождения Самуцевич? Не-не, это ее личные мысли. Все.

От искренней обиды на журналистов, которые «стучали в стекла и держали колеса» машины после ее освобождения, до похвалы Западу, на котором есть «традиция борьбы за права женщин, за права ЛГБТ. Они понимают, что это не борьба за маргиналов», и замечательного признания о том, что на гитаре она играть не умеет, но это неважно.

Ребята, вы все-таки определитесь: вы по поводу Путина или по поводу формы вашего женского полового органа? Потому что среди всех бед, от которых Россия страдает последние 100 лет, вопрос гендерного неравноправия с 1917 года стоит ровно на последнем месте.

И еще, слава богу, Россия неполиткорректная страна. Нам не до жиру, быть бы живу. Вопросы социального обеспечения мигрантов, нашей исторической вины перед завоеванными Россией народами, которую мы должны искупить, приняв и обеспечив их на халяву, защиты права ношения хиджаба и весь прочий либеральный фашизм, который разъедает Запад на корню и приводит уже к политкорректному редактированию сказок братьев Гримм, — нам это все до одного места.

Pussy Riot надо было дать пятнадцать суток — из них четырнадцать за неумение писать стихи и еще сутки за оскорбление верующих в Торговый Центр Христа Спасителя. Бездарные провокаторши получили четыре года на троих и честно решили, что пострадали не меньше, чем Христос. Ну-ну.