Я не люблю про гендер. Гендер ничего не оправдывает и не извиняет, хотя описывает почти все, что происходит с людьми в этом мире. Но, перебирая картинки из новостей, разглядывая платье в клеточку Надежды Толоконниковой и платье в горошек Марии Алехиной, я поняла, почему они в тюрьме. Они женщины, и это все объясняет.

Толоконникова и Алехина были так кинематографично хороши в этом Таганском суде, что одна девушка в Facebook даже спросила ревниво – интересно, как они там, в тюрьме, делают себе укладки и гладят платья в горошек и в клеточку?

Светлана Бахмина тут же и объяснила, как работают салоны красоты за решеткой: бигуди, например, разрешены, вода из-под крана, одежду стирают тщательно, а если кто-то совсем нищий, грязный, оборванный, то скидываются и покупают человеку одежду, чтобы в камере было чисто и пахло хорошо. Гигиена – важнейшая вещь. И не только в тюрьме, как мы видим. На примере нарядных мужчин, которые дышат французскими духами и лондонскими туманами, но не смущаются тем, что руки у них грязные и стыд наружу торчит. Мужчины объявили войну женщинам под видом соблюдения законности и правопорядка. Более сильных и опасных противников у этих мужчин не нашлось. Отлично.

Но вот что вышло. Стоило женщинам стать главными действующими лицами в этом хаосе и ужасе, как ужас — мелкий, бытовой, уже почти привычный — вдруг стал читаться как античная драма, а хаос обрел безупречную форму, едва ли не мистическую: зло борется с добром. Да, как в книжках, сказках и религиозных текстах. Каждый день, на наших глазах, в режиме online и breaking news. Новые технологии ничего не изменили в старом конфликте между Богом и дьяволом. Кроме одного – обычно в самый трагический момент приходит хороший парень, как бы он ни назывался, который спасает свой народ или свою семью от разорителей, грабителей и мучителей. Но тут никто не приходит, сколько его ни зови. И за дело национального спасения берутся женщины. Почти случайно, иногда желая спасти только себя или самых близких.

Первой, конечно, была отважная Ольга Романова, которая с яростью тигрицы бросилась выгрызать мужа из надзирательских лап. Не спасла, посадили, выпустили, снова посадили, зато теперь вся Русь сидящая знает, что обращаться надо к матери-Романовой.

Чулпан Хаматова. Эта женщина существовала и существует в мире, параллельном миру Романовой, где-то на границе с Северной Кореей. Но тем не менее свою репутацию Хаматова уничтожает во имя той же идеи – спасать. Я сейчас не о том, почему этих детей должна спасать Хаматова, а не госбюджет.

Потом вдруг возникли эти девчонки из Pussy Riot, по которым Хаматова недавно плакала в Таганском суде (рано или поздно женские судьбы пересекаются в одной точке).

Их прыжки неожиданно оказались чем-то вроде интерактивного издания Нового Завета, можно даже не читать, просто тыкать в кнопочки, как в сетевом тесте – христианин, говоришь? Проверь себя на деле Pussy Riot, на клетчатом платье Толоконниковой и платье в горошек Алехиной.

Казалось бы, два притопа, три поклона и несколько крестных знамений – а какая величественная и страшная правда об РПЦ открылись городу и миру.

Теперь на сцену вытащили новую девочку – Марию Баронову. Позавчера она рассказывала, что собиралась было уехать, давно, еще до декабря, а теперь не сбежит, даже под угрозой предъявления обвинения, потому что у нее есть шанс изменить страну. У нее-то, вы понимаете? У нее был шанс проскользнуть между предъявлением обвинения и подпиской о невыезде, но она сидела на радио и рассказывала о допросе. Вчера ей предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 212 УК РФ (призывы к активному неподчинению законным требованиям представителей власти и к массовым беспорядкам). Так описывает ее женственность сайт Следственного комитета. У Бароновой – детские балетки с мышиными носами и усиками, про них она написала сама: начали с Ходорковского и допредъявлялись до мышей.

Женщины-журналистки стоят в пикетах и катаются в автозаках — Ольга Аленнова, Ольга Бычкова, Нателла Болтянская, Алина Гребнева. Литературный критик Анна Наринская стыдит полицейских у Таганского суда — одна против шеренги мужиков. Евгения Чирикова, лесная сестра, исполняет хит «Богородица, Путина прогони» в качестве комментария по делу Pussy Riot.

Ксения Собчак. Самая удивительная история, конечно, с Ксенией Собчак. Я не поклонница ее многочисленных талантов, в особенности журналистского, и никому бы не советовала давать ей интервью, потому что интервью не получится, а будет сеанс публичного психоанализа. Это особенно опасно для мужиков. У Собчак хватка бультерьера, и она обязательно вырвет у вас из груди все самое тайное, постыдное, слабое, дрожащее, чего вы о себе и сами не знаете — или предпочитаете не знать. Но я теперь поклонница ее чувства собственного достоинства и гражданского мужества – после того как случился у нее обыск. Знаете, это дорогого стоит – так говорить и так держаться в ситуации, когда проще всего заорать или расплакаться. Нормальная женская реакция – слабость. Но тут вдруг нормальная мужская.

Новенькая в этом ряду – режиссер Ольга Дарфи, которая прошла по красной дорожке Московского кинофестиваля, вотчины Никиты Михалкова, в маске с прорезями. Пустяк, да. Но вы так хоть раз выходили – одна против всего мира?

Я нарочно смешала тут разных женщин – оппозиционерок, журналисток, акционисток и просто артисток. Мы, женщины, друг друга не особенно жалуем, это правда, потому вписала и тех, которых я лично не люблю. И тех, чьи убеждения не разделяю. Но сейчас наплевать на это.

Я все думала: что же их объединяет? Ну не гендер же. Не то, что они девочки. И что я в них так люблю в тот момент, когда они выходят одни на свою красную дорожку, вдоль и поперек которой безнадежные шеренги мужиков?

И за что можно так не любить женщин, чтобы взять и посадить их за решетку? Вот этих самых, с огромными глазами, густыми, хорошо уложенными волосами, в выглаженных ученических платьях? Почему они вообще воюют с женщинами? Как они могут не давать им увидеться и поговорить с детьми? Обвиняемая в детских балетках с мышиными мордами – это как укладывается в их картину мира? Кто они – те, кому приходит в голову, что в балетках можно пойти на Кремль?

И мне кажется, я поняла, как это устроено. Они – пацаны, это все объясняет. Не мужчины, не парни, не мальчики и не мужики. Пацаны – это особенное, другое. Бойцы с перочинными ножичками караулят белофартучных школьниц во дворе, бьют очкастых одноклассников, воруют деньги у инвалида и делятся награбленным с участковым милиционером. Пацанской системе ценностей, их цивилизации, угарной и отвязной, построенной на насилии и унижении, женское и материнское угрожают. И мужественное, как ни странно, тоже. Тут нет места мужчине в том смысле, который имеет в виду женщина. Он у нее и защитник, и опора, и всему голова. Благородный рыцарь, готовый сражаться за добро. Ну, тот самый хороший парень, как его ни назови. Но в этом дворе такие не ходят: прогнали, посадили, сжили со свету. Уцелевшие разбежались по домам — бояться. А гендер – сложная штука, не терпит пустоты. На место благородных рыцарей приходят благородные девицы. Кто-то же должен.

И вот эта роскошная, победительная, избыточная даже женственность вдруг вышла на борьбу с жестоким и подлым пацанским миром. Не потому что они революционерки или сумасшедшие. Все проще: женщины родились, чтобы противостоять смерти и распаду. Это почти инстинкт. Гендер.

Один мой приятель любит говорить, что придумал теорию, объясняющую отсутствие мужчин в стране России. Она не нова. Тут даже не теория, а практика. Много лет в России уничтожались особи с традиционно мужскими качествами – сильные, с чувством собственного достоинства, ответственные, честные, совестливые, талантливые, неравнодушные. И любящие, чего уж там. Хорошие парни с такими первичными и вторичными половыми признаками первыми пошли под раскулачивание, под конфискации, под расстрелы, а потом – под танки. Остались выжившие путем компромиссов или те, кто сажал и расстреливал. И вот эти не самые ужасные или откровенно дерьмовые парни родили детей. Мальчиков и девочек.

Хорошая теория, правда? Но она совершенно не проясняет при этом, почему девочки получились такие прекрасные, хорошеющие от поколения к поколению, а мальчики — такие безнадежные? И почему в обычных девочках, даже не самых лучших, проявляются лучшие мужские качества?

И тут у меня есть своя теория, в дополнение. Я ее придумала случайно, в разговоре с подругой. Она сказала: «До сих пор не понимаю, как я могла родить мужчину. Дочку – понятно. Но сына? Знаешь, иногда смотрю на него и думаю – неужели это сделала я?» Она, конечно. Кто-то же должен.

Вот так и с мужественностью в России. Женщины носят ее в себе в поисках того, кому бы ее передать. Сначала хотели интеллигентам, но те поленились – предпочли бизнес или творческий эскапизм. Потом пытались передать бизнесменам – не получилось, все отказались. Слишком хлопотно, накладно, страшновато и «мы вообще уже в Лондоне». На чиновников возлагали надежды, но тоже ничего не вышло. Попользоваться – попользуемся, но обязательств никаких на себя не берем. Мужественность мешает пилить. Дошли до деятелей культуры, но и там оказалось много дворовых ребят. Они лучше им на гитаре сыграют и попляшут, а ссориться с пацанской компанией — себе дороже. Редкие писательские исключения только подтверждают правило. И потом писатели — они все-таки с тонкой, чувствительной, почти женской душой.

Короче, некому больше. Вышли бабы. Последний кадровый резерв здравого смысла.

Кстати, я понимаю, почему умные девочки выбирают неумных оппозиционеров. Ну, потому что они хотя бы имеют мужество назвать вещи своими именами. Оппозиционеры, даже самые чахлые, в майках и на велосипедах, оказываются сексуальнее нарядных мальчиков с мигалками, лишенных первичных и вторичных половых признаков — совести, чести, достоинства и прочей немонетизируемой ерунды.

Девочки, вышедшие против мальчиков, конечно, проиграют. У них платья, балетки, глаза — а там пудовые кулачищи. Но (почему никто не предупредил?) главная ошибка пацанов – ввязаться в драку с девочками и биться так, как будто это пацаны с соседнего района. Нет, ребята, так не получится. Против женщин, которые в России не только женственны, но и мужественны? Да вы смеетесь. Тут поскреби любую мышку — обнаружишь не львицу, а даже льва.

Лучшее и последнее, что вы можете сделать, – срочно, с целью пополнения бюджета и сохранения режима, переориентироваться с нефтяного экспорта на экспорт российской женственности.

Толоконникову запродайте в Vogue, она на обложках и на показах будет отлично смотреться. Алехину определите в какую-нибудь римскую художественную академию имени Боттичелли, пусть пишут там с нее раннехристианские образы, у нее хорошее иконописное лицо. Баронову отошлите с грантом куда подальше: она ведь хотела наукой заниматься. Романовой отдайте мужа и отправляйте их в ООН, в ЮНЕСКО — пусть занимаются правозащитной деятельностью в беднейших странах Африки и Латинской Америки. Собчак верните деньги и устройте ее на CNN, если уж ей так хочется быть журналистом. Чириковой отдайте лес — пусть она в нем будет эльфом, победившим орков. Это совсем недорого. И это ваш последний шанс, честное слово.

А тут еще много останется девочек. Какую-нибудь из них, постарше и поженственнее, в итоге изберут президентом, и она еще успеет передать свою мужественность оставшимся в живых мужчинам. И уйдет в отставку просто женщиной, частным лицом, будет внуков воспитывать и растить вишневый сад. Должны же когда-нибудь и российские мальчики превратиться в мужчин. Не все же с бабами воевать и под юбку прятаться.