Только что в Москве в сотворчестве с Французским культурным центром была открыта довольно неожиданная экспозиция — виртуального балета. То есть вполне приемлемая для, скажем, Галереи Гельмана, но вполне экстравагантная для академического музея. Поскольку Николь и Норбер Корсино, авторы экспозиции, — не архитекторы, но хореографы и видеорежиссеры. На сей раз они привезли в Москву инсталляцию, недавно показанную в Музее изобразительного искусства Гонконга. А их площадкой в нашей столице стал Государственный научно-исследовательский музей архитектуры им. А. В. Щусева на Воздвиженке. Причем выставка вписана еще и в рамки хореографического фестиваля НЕТ — читай, Новый европейский театр — в его, так сказать, балетную часть.

Кажется, в название музея слово «исследовательский» затесалось никак не случайно. Не знаю, как вам, а мне нравится, когда какой-нибудь музей вполне определенного, казалось бы, профиля возьмет да и выкинет какой-нибудь неожиданный фортель, покажет нечто такое, чего в нем экспонировать прежде никому не пришло бы в голову. И чего никто от него не ожидает.

Нет, речь, конечно, не идет о том, чтобы вместо постимпрессионистов в Пушкинском организовали выставку-продажу ульев и меда. До этого дело еще не дошло. Но, скажем, выставка в Историческом музее орудий пыток — неожиданный поворот, но логичный, пытки — одна из сторон национальной истории: каково, так сказать, кнутобойничали. Хотя еще логичнее было бы организовать ее по соседству, в бывшем Музее Революции. Так, кстати, поступили однажды в бывшем Английском клубе, потом — одном из самых одиозных советских музеев, показав выставку, привезенную из Самары и посвященную советским лагерям и тюрьмам.

И это прекрасно, что фантазия кураторов не позволяет им замыкаться на чем-то уж слишком ожидаемом. Таким неожиданным музеем в последние годы стал Музей архитектуры имени Щусева. Прежде-то он был довольно скучноватым для широкой публики, поскольку экспонировал старые макеты и листы преимущественно из собственных фондов, интересные, прежде всего, историкам искусств и специалистам. Но вот поменялось начальство, и здесь — не знаю, в праве ли я, но не могу удержаться, чтобы не произнести вслух имя нынешнего директора Давида Саркисяна. И произошло несколько лет назад преображение. Музей ожил. Мы как-то писали на этих электронных страничках о довольно неожиданной выставке, состоявшейся здесь: выставке картин, снятых со стен гостиницы «Москва», когда ее принялись разрушать по мудрому указанию мэра.

Но это, скорее, была лишь остроумная реплика: речь шла все-таки об уничтоженном интерьере архитектурного монстра сталинской эпохи. Реплика в насыщенном разговоре с посетителем. Во-первых, относительно неожиданно для широкой публики оказалось, что музей весьма богат площадями. То есть помимо двух помещений, в которых и всегда происходили выставки, на задах есть еще и полуразрушенные строения, которые нынче так и называют в музее — флигель-руина. И которые теперь тоже используются как превосходный фон для инсталляций. Короче говоря, Музей архитектуры стал актуальной культурной площадкой. И это весьма показательно для нынешней весьма оживленной музейной жизни, но отнюдь не уникально.

Кажется, первым директором серьезного государственного музея, кто принялся использовать свои возможности под выставочную работу, была Ирина Антонова, и именно в ее Музее изобразительных искусств имени Пушкина стали еще в 60-х происходить выставки, кураторами которых становились приглашенные искусствоведы. Но в широкую музейную практику этот почин вошел позднее — скорее всего, курирующие организации не слишком поощряли подобную «самодеятельность». Однако сегодня это стало общим местом.

Трудно представить себе даже музеи-усадьбы, призванные, казалось бы, канонизировать и консервировать, без актуальных выставочных проектов. Что же говорить о музеях центральных.

<1>Вернувшись к Музею архитектуры, констатируем, что там кипят увлекательные идеи. Скажем, вскоре планируется выставка «Берлин - Москва», и выставочные завсегдатаи тут же пожмут плечами: ведь подобный большой проект уже состоялся в Пушкинском несколько лет назад. Но, насколько можно понять из обмолвок организаторов, это будет отнюдь не римейк, но второй эшелон, выставка более камерная, но тем более интересная для знатоков и ценителей.

Можно назвать эту тенденцию, свойственную почти всем московским галереям, новым синкретизмом.

Причем показательно, что от модных галерей на этом пути отнюдь не отстают солидные, с большим стажем музеи, всегда существовавшие под контролем государства, а отнюдь не выросшие без министерского пригляда на чердаках и в подвалах по берегам Якиманки из сора и самодеятельности.

Здесь есть и соблазн напророчить. Конечно, эта волна музейной всеядности и выставочного постмодернизма, как не дико это слово, того и гляди схлынет. И народ потянется смотреть не на «игру с противоположностями», как сказано в релизе нынешней выставки МУАРа им. Щусева, а как раз на чертежи Ленинского Мавзолея работы самого Щусева. Что, впрочем, не будет мешать одно другому. Но все-таки восстановится некоторый баланс, и полотна Глазунова будут показывать в соседнем зале с Брюлловым. Кто знает, быть может, уже через несколько лет именно в этих залах, по которым мы сегодня прогулялись.

Автор — обозреватель «Независимой газеты», специально для «Газеты.Ru-Комментарии».