Щас запою

Звонит Вовка. Вернулся в Россию. Пришел, говорит, упал наземь и целовал, целовал, говорит, булыжники кремлевской мостовой. Осознал. Это он, конечно, с иронией. Он всегда с иронией. Но правда – вернулся. Не зашло. Тут при погоде 25 градусов в январе, в благословенном центре страны, в городе, который вечно добр и весел, городе, в котором психически здоровые люди идут по улице и поют, – Вовка не мог найти в себе силы прошвырнуться по кабакам и сходить на море. Сидел на лавочке как старик, лежал лицом в подушку как мертвец. Депрессия. Ирония отказала.

А почему депрессия? Потому что московские социальные стратегии тут не работают.

Что такое быть израильтянином?
В страну мало приехать. В нее надо попасть.

Какая-то была притча, о каком-то будто бы буддийском монахе, который перелетел, ну, скажем, из города Ласа в, скажем, Нью-Йорк, спустился по трапу и сел на асфальт.

Он сидел, прикрыв глаза, не шелохнувшись. В глубокой медитации, подумаем мы стереотипно. Но монах не медитировал. Он ждал.

Соседи по рейсу просеменили мимо, наступая друг другу на ноги. Люди, проведшие в самолете больше часа, особенно суетливы. Их невротическое бессмысленное вскакивание с мест и вырывание ручной клади с полок во время руления – никак рационально не объяснимо.

И потешный все-таки вид спорта – бег с чемоданами к паспортному контролю.

Что делаешь ты тут, монах, сидя на асфальте? Почему не рвешь ручную кладь, не давишь ног ближнему, не бежишь, пиная соседа, на паспортный контроль?

«Я жду свою душу», – вымолвил монах через силу.

Физически он оказался на новом месте. Душа с такой скоростью перемещаться не может. Значит надо подождать, пока возникнет контакт с местом.

На то и притча – она обо всем сразу, не только (и меньше всего) о миграции. Но и о миграции тоже.

Есть эмигранты, есть релоканты, есть репатрианты. Просьба не путать ни при каких обстоятельствах.

1. Эмигранты были давно, до эпохи исторического материализма, как сказал бы Бендер. Они любили родину. Они уезжали навсегда. Беглецы прошлого века навсегда теряли ту часть идентичности, которая требует пребывания на родине и существования родины. Для них это была катастрофа, разрушение их Храма.
2. Релоканты приехали перекантоваться. Они не любят ни старую, ни новую родину, они хотят жить там, где комфортно, смешно стращать их этим старомодным словом «родина». Глупо тыкать в них палкой этого слова. В глобалистическую эпоху оно воет динозавром, варварским топотом смущая просвещенный мир.
3. Ну, а репатрианты возвращаются в историческое отечество. «Кто такой еврей? Тот, кто умеет быстро упаковывать чемоданы».

Что такое быть израильтянином?
А что такое быть москвичом?
Почему москвичам в Израиле «не заходит»?

– Вы из Москвы?
– Откуда вы знаете?
– А у вас лицо охреневшее.
– Так у вас точно такое же лицо.
– Я знаю. Я тоже из Москвы.

Анекдот.
С одной стороны.
Чистая правда – с другой.

У израильтян расслабленные лица. Не охреневшие. Радостные. Они поют на улицах.

Если москвичу отрубить голову, он еще 20 минут будет самосовершенствоваться.

Вовка приехал когда-то в Нерезиновск из глубокой провинции и добился всего сам. Эту энергию добывания он ценит превыше всего. Эта энергия добывания стала его второй натурой. Он «достигатор». Как подавляющее большинство жителей столицы нашей родины.

Тут – так нельзя.

Знаю, почему ты в депрессии, Вовка. Тебе надо сменить вид спорта. Тот социальный спорт, которым ты виртуозно владел в Москве, тут неизвестен. «Достигаторы» остались в Москве. Сядь на асфальт. Подожди душу.

Если чиновник сказал тебе, что дело сделано, следующий чиновник никогда не будет об этом знать. Если ты добился своей цели у чиновника, цель растает медузой в руке.

Как живут при этом израильтяне? Отлично. Поют на улицах. Закаляют смирение и веселость.

У тебя депрессия. А у меня нет. Я уже овладела наукой расслабляться. Я умею расслабляться в кабинете у чиновника, как знаменитые артисты умеют спать между дублями. Еще чуть-чуть и запою.

Ты нашел блат и со всеми договорился. Добился всего по блату. А оказалось, что ничего. Твой благодетель тебя обманул, он ничего для тебя не сделал. «Ворюга. У него руки по локоть в крови». Это Вовка, конечно, с иронией. Он всегда с иронией.

Ирония – вещь притягательная и загадочная. Фрейд считал, что юмор – это диверсия бессознательного в сознание. А ирония – наоборот – инстанция сверх-я в башке. Разительно отличающиеся процессы. Юмор я не люблю. Иронию обожаю.

Бывает ирония, например, как у Александра Проханова, человека, о котором я написала лучшую свою колонку. Зачем писала, не помню. Объяснить я это сейчас не могу. Какой мог быть вообще инфоповод и прок для еврейского ресурса в колонке, посвященной гению Проханова. Говорит ли Проханов с иронией или всерьез? Юродствует? Что за жанр?

Говорит ли с иронией, когда сообщает, что у «Лии Ахеджаковой руки по локоть в крови»? Помню, этот неожиданный образ заставил меня вдруг лопнуть от хохота прямо за рулем. Прямо перед гаишником лопнуть.

Дело не в том, что Ахеджакова праведник. В судьбе Лии Ахеджаковой одна роль стала роковой и решающий. Это роль в фильме «Гараж». Ее героиня была там единственным человеком. Тем, который не стрелял. Тем, кто боролся не за себя. С хорошими артистами так бывает. Они могут так вжиться в роль, что умереть на самом деле. Они могут так вжиться в роль, что всерьез сменить участь.

В фильме «Гараж» ее называли лилипуткой.

Представить себе это маленькое правдолюбивое тельце с руками по локоть в крови (высказывание карнавальное) и представить себе самого Проханова, чье тельце давно перестало подчиняться не только ему самому, но и законам физики и растет уже в тех направлениях, в которых человеческое тело, подчиняющееся земной гравитации, расти не может. Телесность тут очень важна. Так вот, надо представить именно этого раблезианского автора и этот объект его нападок, соотнести их – и оценить качество высокой иронии.

Вовка тоже постоянно говорит: «У него руки по локоть в крови, ворюга». Украл ли у Проханова? Говорит он так про всех. Уверена, и про меня тоже.

В Израиле он иронию подрастерял. Как так? Израильтяне почти всегда говорят с иронией. Почти никогда не поймешь, в шутку они или всерьез.

Но московская ирония тут не шутится.

В каком-то спа (бассейны с минеральной водой, грязи, бани, хамамы) в выходной столпотворение. В бане голые люди стоят впритык друг к другу. Хороший образ ада. Мне, крайнему индивидуалисту, особенно по вкусу такое развлечение… Возможно, израильтяне коллективисты: кибуцы, взаимопомощь, чувство локтя – во всех смыслах, голые тела бок о бок в бане...

В России вопреки стереотипам и пропаганде в разные эпохи идей соборности и коллективизма – как в любой постсоветской стране – люди живут атомарно и предпочитают индивидуальные стратегии выживания. И объединяются крайне неохотно (никогда не объединяются).

В бане не останавливаясь хохмит какой-то пацан. Ему 14. Впервые вижу в таком возрасте готового профессионального комика-самородка. Толстенький, круглолицый, смешной. Родился тут. Совершенно свободно говорит на русском, иврите, английском.

– Поди сюда на секунду.
– О боже, меня выводит из бани женщина, – профессионально кривляется четырнадцатилетний.

Телефон его записала. Никому не скажу.

Культура стендапа тут очень развита. Парень шутит о пробках в Тель-Авиве, употребляя, между прочим, это милое заимствование из русского «лех кибенимат», где лех – это «иди» или, в данном случае, «катись». Русский язык обогатил иврит разными языковыми феноменами: бардак, балаган (в русский пришли из тюркских языков), среди которых гордо красуется «лех кибенимат».

Я люблю изменения. Мне неведома ностальгия. Пусть хуже – только не так как вчера. Вот мой девиз. Возможно, корни ностальгии тянутся из счастливого детства. Неужели этого счастливого детства я была лишена?

Мне тут хорошо. Мне нравится, как шутят израильтяне. Скоро запою на улицах.

Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.