В июне 2014 года исполнилось 25 лет первому Съезду народных депутатов СССР. Это был, безусловно, исторический съезд, имевший переломный характер для развития страны. Съезд этот запомнился множеством ярких выступлений, а некоторые произнесенные слова стали настоящими мемами.

Одним из таких мемов стали слова Юрия Афанасьева, ректора Московского государственного историко-архивного института (сегодня — Российский государственный гуманитарный университет), назвавшего участников съезда «агрессивно-послушным большинством». Эти слова запали в память на долгие годы.

Сегодня этот термин опять на слуху. Если четверть века назад агрессивно-послушным большинством можно было назвать, имея веские на то основания, участников Съезда народных депутатов СССР, то сегодня эта характеристика годится для значительной части российского общества (все-таки не хочется верить, что для большинства). Вот такая получилась эволюция.

Рост агрессии в современном российском обществе виден невооруженным глазом. Доказательств этому множество.

Начнем с того, о чем говорят ученые-психологи, занимающиеся изучением этой проблемы профессионально. В 2013 году Институт психологии РАН представил отчет об исследовании, результатом которого стала оценка изменения типового психологического облика наших сограждан в 1981–2011 годах.

Вывод обескураживающий: россияне стали конфликтнее, злее, наглее и во многом потеряли способность к самоконтролю.

Однако, вероятно, после презентации этого доклада ситуация еще ухудшилась. И понятно, в общем, почему. Психологи в качестве одной из важнейших предпосылок агрессии называют негативное отношение к другим людям или социальным группам. Достаточно посмотреть, как власти, напуганные массовыми протестными выступлениями на Болотной и Сахарова после декабрьских 2011 года выборов в Госдуму, усилили пропагандистскую кампанию против своих оппонентов.

С началом же российско-украинского конфликта образ врага стал рисоваться еще более беспощадно: мы услышали, что называется, из первых уст слова о «пятой колонне» и «национал-предателях». Культивирование ненависти к инакомыслящим — уже реальность сегодняшнего дня.

Не жалеют и внешнего врага. В конце мая 2014 года Левада-центр в результате проведенного им социологического исследования получил следующие результаты. На вопрос «Как вы в целом относитесь к Европейскому союзу?» 60% ответили: «в основном плохо» и «очень плохо». Для сравнения: в декабре 2003 года таких ответов было всего лишь 11%.

Таким образом, число людей, негативно относящихся к Европейскому союзу, за эти годы выросло почти в 6 (!) раз.

Безусловно, на такую динамику повлияли украинские события. Но и до них тенденция роста числа враждебно относящихся к ЕС прослеживалась достаточно четко.

О США и говорить не приходится. Сегодня «в основном плохо» и «плохо» к США относится суммарно 71% опрошенных. В 2003 году их, кстати, тоже было много, но все-таки заметно меньше — 42%. А в 1990 году их было всего лишь 7%.

В нашей трансформации отношения к внешним и внутренним оппонентам, безусловно, ключевую роль сыграли власти и СМИ. Даже в самые что ни на есть мирные времена, пытаясь объяснить свои экономические неудачи, нам говорили, что виноваты все кто угодно, только не мы сами. Ну а когда разразился нынешний геополитический конфликт, тут и говорить нечего. Достаточно вспомнить про превращение США в «радиоактивный пепел».

Поэтому не должно удивлять и место России в рейтинге по Индексу миролюбия. Такой индекс подготавливается Институтом экономики и мира (The Institute for Economics and Peace), и по итогам 2013 года Россия заняла 152-е место из 162 стран.

Нашими ближайшими соседями, как и все последние годы, являются Ирак, Судан, Афганистан, Сомали. Вот такое соседство.

Еще пара весьма красноречивых цифр: если в 2007 году, по информации ВЦИОМа, 24% ответивших признавали мощные вооруженные силы в качестве критерия великодержавности, то весной 2014 года таковых было уже 42%.

Таким образом, оценки нас со стороны и наши собственные довольно однозначны: агрессии в обществе стало больше, а судя по тому, в какой пропорции распределяются ответы на соответствующие вопросы, чуть ли не большинство населения можно назвать агрессивным.

Рост агрессии в российском обществе, произошедший в последние годы, является и естественным следствием того, что в 2000-е годы люди, уставшие от тяжелейших лет перехода к рыночной экономике 90-х годов, согласились с тем, что благосостояние важнее демократии. Зато получили «хлеба и зрелищ» по полной программе.

Деквалификация и депрофессионализация стали отличительной чертой 2000-х годов. Менее образованные люди агрессивнее по определению. Социологи фиксируют это в соответствующих исследованиях достаточно регулярно.

Показательно в этом смысле то, как распределились ответы на вопрос «Как вы считаете, к каким целям должна стремиться Россия в ХХI веке?» (ВЦИОМ, май 2014 года). Так вот, среди тех, кто имеет начальное и неполное среднее образование, желающих вернуть статус супердержавы было 53%, а вот среди обладателей неоконченного высшего и высшего образования таковых было 39%.

Что же из этого следует? Да, агрессивные. Зато нас боятся! А посмотрите, какая поддержка власти!

Проблема в том, что, если не снизить этот уровень агрессии, если не переломить текущую тенденцию ее роста на противоположную, агрессивность может стать саморазрушительной. Собственно говоря, пример Украины в значительной степени подтверждает это.

Власти необходимо понять, что нельзя безответственно играть с агрессией, стимулируя ее, обеспечивая с ее помощью собственную поддержку.

Россия по-прежнему является небогатой страной, в которой миллионы и миллионы граждан живут ниже черты бедности (по итогам 2013 года, как свидетельствует Росстат, численность населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума составила 15,7 млн человек).

Этот слой общества и так является потенциально агрессивным. Когда же к нему с помощью соответствующей политики, прежде всего в информационной сфере, добавляются еще и люди совсем небедные, власти получают агрессивно-послушное большинство. Это вам уже не состав Съезда народных депутатов, как было 25 лет назад, это совсем другая, гораздо более тревожная ситуация.