В одном фейсбучном посте, посвященном раскрашенной версии «Семнадцати мгновений весны», прочел комментарий:
— Там есть совсем смешное. Цветной Штирлиц идет смотреть фильм «Девушка моей мечты». А его не раскрасили! Хотя это цветной фильм, можно было даже не трудиться, а просто взять этот фрагмент из оригинального фильма. И вот раскрашенный Штирлиц смотрит лишенный цвета изначально цветной фильм. Сюр какой-то.

Идеальная история.

И потому, что ошибка, и потому, что перевернутый мир. То, что было привычным, становится диким. Алиса проваливается в нору и выходит оттуда Аликом.

Кругом одни перевертыши.

Вот, например.

Министр лесного и охотничьего хозяйства Оренбургской области Виктор Тонких и несколько чиновников снялись в очень странном видео, пишет известный новостной ресурс. (Нет-нет, не в поддержку ульяновским курсантам, это уже вчерашний день.)

В начале ролика Тонких говорит подчиненным, что губернатор области Юрий Берг приказал развить внутренний туризм. После этого герои видео переодеваются в женщин, пьют водку, едут на «охоту» и танцуют стриптиз.

С развитием туризма, однако, что-то не заладилось. Ибо губернатор области решил уволить креативных чиновников. По словам Берга, он решил это сделать после просмотра первых нескольких секунд видео. «Такое поведение недостойно государственного служащего, оно нарушает все моральные нормы», — сказал он.

Не переодетым женщинам тоже не повезло.

«To my niggas in Paris» – такая приписка в приглашении на модный показ, обнародованная в инстаграме, закончилось для дизайнера Ульяны Сергиенко международным расистским скандалом.

И всего-то и было – букет и записка. Но какие сразу расцвели цветы! Почище раскрашенного Штирлица.

— Я проснулась сегодня утром с телефоном, полным оскорбительных сообщений: «Ты заслуживаешь худшего», «Умри, белая дрянь» и так далее. Я родилась в маленьком городе в восточном Казахстане, моя дочь наполовину армянка, я никогда не делила людей на белых и чёрных.

Канье Уэст — один из моих любимых музыкантов, и песня NP (Niggas in Paris) одна из моих самых любимых. И да, иногда мы называем друг друга словом на букву «Н», когда хотим верить, что мы такие же крутые, как те, кто поёт её. Я глубоко извиняюсь перед всеми, кого я могла обидеть, — вынуждена была оправдываться дизайнер.

И ее можно понять. Идем как по минному полю. Страх, что ты не то что-то ляпнешь, сковывает посильнее пресловутых скреп.

Мир стал прозрачным. Мир больше не гладит нас по голове. Мир внимательно наблюдает за нами из всех щелей. И однажды ты проснешься – а тебя уже обложила (как бы это помягче сказать?) слоями (о, слово найдено!) Наоми Кэмпбелл.

Кстати, о словах. Хорошо, что во времена Маяковского не было инстаграма. Где-то я прочитал, что письма Маяковского к Яковлевой – в точности его же письма к Лиле Брик. Только вместо «Твой Щен» подпись «Твой Вол». Сокращение от «Володя».

Вот так гордишься любовью к тебе, а потом выясняешь, что такие же слова, что сейчас говорят тебе, говорили и до тебя и, по-видимому, будут говорить после.

Но мы это – благодаря высоким технологиям – узнаем сразу. А Яковлева и Брик только после смерти.

Но закончить я хочу на чем-нибудь жизнеутверждающем.

Недавно моя подруга Леночка Ш. тоже отличилась.

Она поэтесса и кулинарка. Поэтому девушка рассеянная. И вот недавно, отложив на время свои поэтические занятия, рассказала мне про свой факап. Который был, согласитесь, посильнее факапа дизайнеров, чиновников и даже Штирлица.

«Бродила я тут по супермаркету, — вспомнила она, — набирала продукты, параллельно разговаривала по телефону. Обнаружила себя на кассе с телегой, полной бубликов. Сотни бубликов одного сорта. Тележка с горкой. Перепутала, не глядя взяла вместо своей тележку, вывезенную в торговый зал для загрузки на прилавок. На весь, стало быть, раёнчик. Но смешное даже не это, а то, как на меня смотрела кассирша, когда я в телефон говорила, что «что-нибудь к чаю» я взяла, ещё не заметив своей оплошности».

Мне кажется, мы прихватили с собой не ту тележку.