Вы знаете, что я вам скажу? Конечно же, не знаете! Тогда слушайте.

У меня нет никого в жизни ближе вас, читателей моей колонки в «Газете.Ru»! И только я соберусь написать о том, что меня и вас действительно волнует (о своей красоте), как сразу находится информационный повод, который все затмевает. А это очень обидно! Когда уже мы сможем поговорить о вечном? Нет, я вас спрашиваю!

Ответ: судя по тому, что происходит в России, не сегодня.

Из новостных лент недельной давности: «Несколько человек на Манежной площади вытянули руки в таком положении, как будто в руках у них находится плакат. Отсутствие реального транспаранта не смутило полицию, которая всех задержала». Задержанных посадили в автозак, как у нас принято, но потом в отделении отпустили.

Согласитесь, это круто. Такого еще не было.

Недавно я шел по улице и увидел странную женщину, обуреваемую весной, демоническими голосами и своим сезонным психическим обострением. Она подходила к каждой памятной табличке на здании (такие вешают, чтоб сообщить, кто тут родился, кто жил, а кто просто заехал на блины) и кричала… Нет, я не могу написать, что она кричала. Потому что это будет матерное определение действий сексуального характера, причем активных. Но смысл сводился примерно к следующему: «Видела я вас всех в гробу. Сначала активно с вами сексуально контактировала. Потом видела. Или наоборот!»

То есть женщина пропагандировала пустоту. Любовь к ней, так сказать. Любовь и ненависть.

Прям как Чарльз Буковски в Лос-Анджелесе. Памятных табличек было много, опыта загробного секса — тоже. Я предпочел нырнуть в подворотню.

В одном эксперименте (его проводили на Западе, что, конечно, ужасно, потому что там Содом и Гоморра, один гомосексуализм и педофилия) было установлено, какой уровень стресса получает человек, сталкиваясь с человеком другого цвета кожи. В опыте участвовали более ста афроамериканцев и белых студентов. К каждому человеку прикреплялись электроды, фиксирующие степень нервного напряжения.

Затем в комнату входил специалист. Он говорил: «Здравствуйте, меня зовут Джон, я ассистент, я помогу доктору проводить исследование». Вошедший всегда был того же пола, что и испытуемый, но не всегда той же расы. Это исследование количественно определило разницу в реакции людей на представителей ярко выраженной чужой национальности. Наиболее примечательна была реакция на афроамериканцев. Чернокожие лишь чуть-чуть напрягались при встрече с другими чернокожими. А белые испытывали явный стресс. То есть сердце белокожего испытуемого ускорялось на десять ударов в минуту, когда к нему прикасался черный.

Это тоже реакция на пустоту. Но она много о нас с вами говорит.

В недавнем мимолетном разговоре в фейсбуке я прочел (с авторитетной ссылкой, как и положено, и, разумеется, опять фейковой), что в Европе ввели услугу «попробовать человеческое мясо». По ссылке можно было увидеть фотографии говядины. На мой вопрос запостившему, не объелся ли он белены (вместо человечины), мне закричали в ответ что-то нечленораздельное. Я опять предпочел нырнуть в подворотню. Но рано или поздно спасительные подворотни закончатся.

Потому что я понимаю, что пустота — это теперь тренд.

Она в головах, она в воздухе, она в мечтах и чаяниях. Но все-таки. Есть же какие-то вещи, скатываться до которых стыдно. Потому что стыд — это не пустота. Это нудящее чувство где-то в диафрагме, за которое вам придется отвечать перед самими собой, а не перед несуществующим Богом или придуманной в ваших воспаленных головах Европой. Если, конечно, мы еще не совсем бесполезны и безответны, в том числе и пред самими собой.

А отвечать — вам и мне, и всем нам — все равно придется.

Так всегда бывает. Как бы вы ни пытались спрятать голову в патриотическую или еще какую спасительную пуховую подушку. Рано или поздно вы ударитесь головой о деревянное изголовье. И скажете: «Ой!» Но вашего «ой», кроме вашего кота или собаки, никто не услышит.

Ну и последнее. На сладкое, так сказать. Сладкое, как человеческое мясо. Мое, ваше и ваших детей, нынешних или только еще планируемых. Потому что есть будут нас. А не постителей (слово «пост» тут играет сразу двумя смыслами, и это радует) заведомой фейковой ерунды.

ФОМ попросил россиян оценить действия российских СМИ. И результаты были ошеломительны.

62% участников опроса больше доверяют государственным, 16% — негосударственным СМИ. 54% считают, что существуют проблемы и темы, информацию о которых допустимо искажать в государственных интересах, 72% полагают, что есть проблемы, при освещении которых допустимо умалчивать информацию в интересах государства. Такие оценки и мнения во многом связаны с тем, что сегодняшняя информационная повестка попадает в резонанс с установками и ожиданиями большинства россиян.

Конец цитаты.

Женщина, лающая на памятные доски! Где ты? Родная моя, хорошая. Я сам хочу присоединиться к твоему крестовому сексуально окрашенному походу.

Потому что это все тоже реакция на пустоту.

Как написал мне недавно один мой близкий друг: «Представляешь, думал о тебе вчера ночью, и почему-то захотелось спросить у тебя телефон астролога, просто вдруг стал бояться за сына, за близких и, как дурак, думал о том, что мы все смертны».

Телефон астролога я ему не дал. Потому что это опять же ложь и пустота. Чушь и неправда. Созвездия только с Земли кажутся осмысленно организованными. На самом деле звезды, их составляющие, так далеки друг от друга, что влиять на нашу судьбу не могут. А вот законы и сосед за стенкой, постящий текст про европейское человеческое мясо, и полицейские, забирающие за пустоту, разведенную на уровень поднятых вверх человеческих рук, могут. И уже влияли.

А теперь скажите мне.

Мы когда-нибудь очнемся? Или так и будем говорить с пустотой? Не отражаясь в зеркалах. Или отражаясь самым причудливым образом.

И еще скажите. Вам не страшно? Мне иногда страшно.

Ну а теперь — поговорим о моей красоте!

Начинайте. Это все, что у вас осталось реального.

***

Прохладная летняя ночь.

Неподалеку простерся,

содрогаясь, ад.

Я сижу на стуле.

Со мной шесть моих кошек.

Я беру бутылку воды, делаю большой глоток.

Все будет гораздо хуже, чем сейчас.

И гораздо лучше.

Я жду.

(Чарльз Буковски)