В прокат выходит «Ла-Ла Ленд» Дэмьена Шазелла с Райаном Гослингом и Эммой Стоун

В Лос-Анджелесе зима. Вечно молодые американцы жарятся в пробке, но это не повод не спеть и не станцевать, ведь в Калифорнии всегда солнечно. Здесь начинается история Мии (Эмма Стоун) — бариста, работающей в кафешке на территории студии Warner Bros, и Себа (Райан Гослинг) — пианиста-неудачника, вынужденного вместо Телониуса Монка играть «Jingle Bells» в ресторане. Они не сразу понравятся друг другу, но однажды ночью, конечно, влюбятся, станцуют чечетку и помогут мечтам друг друга сбыться.

«Оскар» еще впереди, но семь «Золотых глобусов» — это уже результат, способный поставить «Ла-Ла Ленд» в один ряд, например, с «Титаником».

В том числе и в смысле ушатов ненависти — зрители, которые представляли себе чудо кинематографа как-то иначе, уже неизбежно завидуют тем, кто выходит из зала с блаженной улыбкой на лице. Одно чудо, впрочем, обсуждению не подлежит. 31-летний Дэмьен Шазелл, пару лет назад сделавший спорную, но эффектную «Одержимость», вертикально вознесся в высший голливудский пантеон, и нынешний виток его карьеры сам по себе возвращает веру в то, что самые невероятные грезы на этой территории все еще имеют обыкновение сбываться.

«Ла-Ла Ленд» был задуман шесть лет назад, но тогда продюсеры пытались принудить Дэмьена сделать свой фильм чем-то типа «Бриолина» или «Пурпурного дождя», перелицевав главного героя в рокера. Шазеллу, к счастью, хватила ума и принципиальности этого не делать. Причем ум здесь не пустое слово.

«Ла-Ла Ленд», при всей своей внешней лучезарности, умней своего среднего зрителя.

Отсылками, аллюзиями и цитатами здесь насыщен буквально каждый кадр, но самое удивительное — это не делает картину мозаикой из обломков культурных кодов или чудовищем Франкенштейна с хорошим мейкапом. Напротив, «Ла-Ла Ленд», при всей кажущейся простоте рассказанной истории, произведение самостоятельное и свежее.

Первые рецензенты ведут родословную фильма Шазелла от «Вестсайдской истории» и «Шербурских зонтиков»,

но это верно лишь отчасти. Во-первых, с классическими мюзиклами у фильма общего не больше, чем, например, с «Касабланкой», а во-вторых, родственные связи тут несколько прихотливей. Первым с приторностью в музыкальном кино начал бороться Боб Фосс — «Кабаре» и «Весь этот джаз» показали, что мюзикл может быть по-настоящему горьким и даже трагичным. Впрочем, с этими фильмами «Ла-Ла Ленд» тоже связан по касательной. Ближайший (хоть и, скорее всего, неосознанный) аналог — это закрытый после двух сезонов блестящий сериал «Жизнь как шоу» («Smash»). Там закостеневший жанр был изящно вписан в самый вроде бы очевидный контекст — нелегкую жизнь бродвейских чародеев, страдающих от депрессий и несчастной любви, но не теряющих веры в чудо.

Авторам «Smash» едва ли не впервые удалось обойти все драматургические ловушки жанра. Музыка там стала не просто художественной условностью, а главным героем и целью, делающей всех персонажей счастливыми вне зависимости от их жизненных обстоятельств. Пение в «Шербурских зонтиках» и «Вестсайдской истории» (при всех достоинствах музыкального материала) все-таки далеко не всегда было драматургически оправдано, здесь же оно стало естественной необходимостью и самым точным способом выражения чувств и развития фабулы. И здесь мы возвращаемся к «Ла-Ла Ленду», где количество музыки увеличивается по мере развития отношений героев. И где

пик драматизма заключается в том, что музыка внезапно заканчивается.

Собственно, в этом, по-видимому, и заключается секрет той эйфории, которая долго не проходит после просмотра фильма Шазелла, несмотря на отсутствие ходульного хеппи-энда. И дело тут, разумеется, и в блистательной работе оператора, и в отличной музыке Джастина Гурвица, во время работы над которой он перебирал тысячи вариантов, и в личном обаянии актеров. Но главное — в том, что режиссер прекрасно понимает одну из главных вещей в этой жизни.

Мечты, как правило, приводят не туда, куда грезилось, а туда, куда нужно.

Дом, семья и личное благосостояние не гарантия счастья, которое не знает законов линейной логики. Но одна гарантия у него все же есть — это тот момент, когда в твою жизнь, сквозь все пережитые невзгоды, возвращается музыка.