Этим людям наверняка бы не понравилось, что их перечисляют через запятую. Они занимали разное положение и принадлежали к разным политическим лагерям. То, что одному из них ставится в заслугу, сторонники второго считают чудовищным преступлением. Между тем их политическая карьера, по сути дела, началась в один день с решительного поступка, означавшего полный разрыв со всей предшествующей жизнью.

4 ноября 1991 года сотрудник Генпрокуратуры СССР Виктор Илюхин возбудил уголовное дело против Михаила Горбачева по факту нарушения президентской присяги и Конституции СССР. 6 ноября он был уволен из прокуратуры. И в тот же день Борис Ельцин, формировавший правительство России, назначил Егора Гайдара вице-премьером, отвечающим за экономическую политику. Вряд ли прокурор, покидавший кабинет, и экономист, в кабинет въезжавший, осознавали, что с этого дня их судьбы будут переплетены куда теснее, чем этого им хотелось. И уж точно они не думали, что 6 ноября станет для них днем политического рождения.

Егор Гайдар стал не просто символом экономических реформ и одним из лидеров демократического движения, но и абсолютно одиозной фигурой для своих политических оппонентов. Таким же одиозным, да и то не сразу, стал только Анатолий Чубайс. Аналогичным образом демократы воспринимали и Виктора Илюхина. Действительно, трудно найти среди оппозиции 1990-х годов человека, который был бы более последовательным и непримиримым противником ельцинско-гайдаровских реформ. Разве что Виктор Анпилов.

Именно Виктор Илюхин нанес Егору Гайдару один из самых чувствительных ударов. 13 мая 1999 года, когда Госдума обсуждала импичмент Борису Ельцину, он произнес фразу, которую якобы сказал в 1992 году Егор Гайдар: «Ничего страшного нет в том, что часть пенсионеров вымрет, зато общество станет мобильнее» (никаких подтверждений тому, что Гайдар и правда сказал это, найти не удалось). В 2000 году Кунцевский суд признал эти слова недостоверными и предписал Виктору Илюхину принести публичные извинения. Он этого, кажется, не сделал. Настоящие политические противники почти никогда не приносят друг другу извинения: это нехорошо, но это правильно.

Егор Гайдар и Виктор Илюхин представляли разные политические лагеря и, наверное, не могли найти общего языка ни по одному вопросу. В Госдуме они могли солидарно проголосовать только при регистрации перед началом заседания. И, тем не менее, их, как и других людей из того времени хочется перечислять именно через запятую. Между ними гораздо больше общего, чем хотелось бы этого им самим и их единомышленникам.

Формула «политика — искусство возможного» давно переродилась у нас в предположение о том, что «политика — искусство все можного». В соответствии с этим строятся политические карьеры и определяется линия поведения. Способность приладиться к любой ситуации определяет и масштаб фигур: чем меньше и гибче, тем выше операционные возможности. Отсюда и неверие в политическую твердость — и свою, и оппонентов. В партии власти убеждены, что оппозиция — это те, кого позвали на работу. В оппозиции свято верят, что, если завтра вертикаль качнется, большая часть власти окажется в оппозиции (меньшая просто не сообразит, что делать).

Егор Гайдар никогда бы не позвал на работу Виктора Илюхина. И наоборот. Они были не просто оппонентами, они были врагами. Годы идеологического противостояния не могут не сказаться на человеческих взаимоотношениях. Если людям есть из-за чего ссориться по делу, трудно ожидать того, что в свободное от этого дела время они вместе гоняют чаи или чего покрепче. Исключения редки, и, глядя на них, проще предположить, что политический конфликт не настоящий, а цена компромисса окажется невелика. Тут же о формальности противостояния не может быть и речи.

Для Илюхина и Гайдара было далеко не «все можно». Твердость в проведении своей линии, умение не идти на компромисс, не жертвовать идеологическим качеством ради преференций — в этом Виктор Илюхин и Егор Гайдар ближе друг другу, нежели многим своим соратникам, как тем, что работали с ними в 90-е, так и нынешним последователям.

Впрочем, они бы этого никогда не признали.