Провалившаяся попытка Министерства образования и науки реформировать РАН и резко сократить число НИИ изрядно напоминает давний эпизод биографии министра Андрея Фурсенко.

В начале 90-х он работал в Физико-техническом институте имени Иоффе, принадлежавшем той самой РАН. У Физтеха, как и всех научных учреждений, начались проблемы с финансированием. И Фурсенко, будучи замдиректора по науке, совместно с группой молодых сотрудников института предложил руководству заработать на науке. А именно — создать фирмы, которые бы разрабатывали практические технологии, основанные на результатах фундаментальных научных исследований. Еще предлагалось заключать с некоторыми учеными контракты и даже организовать собственный банк.

«Наши новации вступили в некоторое противоречие с традициями Академии наук. Может быть, мы были в чем-то излишне радикальны», — сказал Фурсенко в интервью корреспонденту «Профиля», вспоминая те времена.

Расплата за радикализм последовала сразу: Фурсенко пришлось уйти и основать Центр перспективных технологий и разработок, чтобы заниматься милыми сердцу новациями.

А директор Физтеха Иоффе Жорес Алферов сорвал-таки свой банк и стал нобелевским лауреатом. В полном соответствии с традициями Академии наук.

…В какой-то детской книжке, кажется «На краю Ойкумены» Ефремова, был такой эпизод: сбежавший из египетского рабства грек стоит на берегу моря и грозит Египту: я еще вернусь на эти берега с сильным отрядом!

Андрей Фурсенко вернулся на эти берега. Уже не как зам. по науке, а как автор концепции развития всего Северо-Западного региона, человек, состоявший в одном дачном кооперативе с Путиным, бывший и. о. министра промышленности, науки и технологий, министр образования и науки. И отплыл восвояси. Ему даже не дали высадиться.

Надо сказать, что на посту министра образования и науки Андрей Фурсенко оказался в несколько ложной ситуации. В образовательном ведомстве сложился свой новояз, свои традиции по части проектов и прожектов. Поэтому новый министр путает профильное образование с профессиональным, и, как рассказывают министерские чиновники, в дела образования старается не вникать. То на введении православия подорвешься, то про ЕГЭ что-нибудь такое скажешь, что смеются все — и сторонники, и противники единого экзамена. Как поле деятельности новому министру остается только вторая приставка к министерскому титулу — наука.

Предложенная Фурсенко реформа была самой радикальной за последние пятнадцать лет.

В «Концепции совершенствования управления научно-техническим прогрессом в условиях радикальной экономической реформы» от 1990 года говорилось: «Наука должна определенным образом встраиваться в новые экономические условия». Но в ее финансировании по-прежнему ведущей была роль Госплана и госзаказа.

К 1992-му Госплан приказал долго жить, и в «Концепции развития науки и техники РФ» появилась запись: «необходимы внебюджетные источники финансирования и новые механизмы распределения средств». На основе этого документа была проведена частичная приватизация научных учреждений.

В «Концепции реформирования российской науки на период 1997–2000 гг.» основная задача формулируется как обеспечение условий для сохранения и развития наиболее продуктивной части науки. Это уже немного похоже на идеи Фурсенко. Но о том, какая часть науки наиболее продуктивная, ничего не сказано.

В 2002 году правительство разработало «Основы политики РФ в области развития науки и технологий на период до 2010 года». Те же общие слова, никаких радикальных новаций.

Чего не скажешь о «Концепции участия РФ в управлении государственными организациями, осуществляющими деятельность в сфере науки», вышедшей из-под пера чиновников обновленного образовательного ведомства летом 2004-го. Ее главная цель — «сконцентрировать ресурсы государства и бизнеса на прорывных направлениях науки и техники». Сегодня согласно официальным документам государство финансирует 2338 научных организаций. 2243 из них находятся в федеральной собственности.

<1>Фурсенко планировал к 2006 году оставить на содержании бюджета примерно 800. Причем 100–200, «хорошо оснащенных и укомплектованных квалифицированными кадрами», министр намеревался оставить в федеральной собственности, остальные передать в субъекты РФ.

Тем, для кого бюджетное финансирование закрывалось, предстояла реорганизация в фонд или автономную некоммерческую организацию, акционирование либо продажа имущества с молотка.

«Возможно, концепция получилась резкой, но мы хотели вызвать бурное обсуждение», — сказал Фурсенко.

Обсуждение удалось на славу. Академики РАН, выступив единым фронтом, забросали министра обвинениями в готовящемся убийстве науки и потребовали его отставки. На заседании президентского Совета по науке и технологиям РАН было разрешено сократить себя самостоятельно. И обещано значительно увеличить госфинансирование. Сокращение уже произошло, чисто формальное — 50 академических институтов объединили с другими структурами. Ждем увеличения финансирования.

Единственные, кто в этой ситуации реально пострадал, — научные организации, не входящие в систему РАН. Их-то, похоже, и будут сокращать по министерскому плану.

А большая академия в очередной раз сумела показать, насколько она большая и куда уходят ее связи. Соседства по дачному кооперативу для того, чтобы ее реформировать, оказалось маловато.

…Министр Андрей Фурсенко был одним из устроителей Пятой венчурной ярмарки, прошедшей в начале октября в Питере. По выставке обещали провести Путина, однако тот не приехал. А участники рассказывали друг другу занятную историю. Якобы после обнародования концепции Фурсенко позвонил отцу. Александр Фурсенко, академик РАН, председатель секции истории Отделения историко-филологических наук РАН, отказался разговаривать с сыном.

Признание министра «альтернативы РАН как лидера и координатора фундаментальных научных исследований в обозримом будущем не появится», прозвучавшее на встрече с президиумом совета Профсоюза работников РАН 2 ноября, можно считать сыновним извинением. И обещанием больше так не делать.