Дело Евгения Адамова вполне тянет на экранизацию. Как в крепком политическом триллере, в нем смешались самые расхожие штампы: атом, спецслужбы, русская мафия.

Бывший министр по атомной энергии теоретически может стать самым высокопоставленным чиновником в истории новейшей России, отбывающим срок заключения.

Его признали виновным в особо тяжких преступлениях и могут приговорить к девяти годам лишения свободы.

Однако даже с учетом того, что впервые лагеря грозят такому важному государственному человеку, у дела Адамова есть и еще особенность — то, как он оказался под прицелом российского правосудия. Деятельность Адамова, который ранее, безусловно, был крупным организатором научно-производственного процесса, на посту атомного министра вызывала гнев и возмущение российской общественности. Это было связано и с подозрениями в хищениях, и со стремлением организовать в России ядерные могильники. Иными словами,

министра подозревали в намерении испортить отечественную природу ради сиюминутных, может быть, корыстных выгод. Адамову волна возмущения была что слону дробина.

Все изменилось в тот момент, когда к Евгению Адамову, который на тот момент уже четыре года, как ушел с министерского поста, проявили интерес США. Он был арестован в Швейцарии, после чего американцы потребовали его экстрадиции, подозревая экс-министра в мошенничестве. И тут российские власти внезапно прислушались к адамовским разоблачителям внутри страны, перехватили инициативу и добились выдачи отставного чиновника на «каноническую территорию». Ранее неуязвимая персона вдруг стала субъектом допроса российских следователей.

Стало понятно, что Россия просто не может позволить себе выпустить г-на Адамова из своих объятий. И как «секретоносителя», и как человека, посвященного в гораздо более чувствительные, чем банальная государственная тайна, материи. Отдельные политические персонажи и вовсе предлагали организовать убийство неудачливого ВИПа, только чтобы он не оказался в застенках у супостата. Причем делали это публично, как и свойственно шутам, передразнивающим своих осторожных властителей. Признаться,

после успеха этой маленькой «спецоперации» общее мнение было таково: теперь г-н Адамов, хоть и официально обвинен (но все же отпущен до приговора), претерпит небольшие злоключения, но будет, в конце концов, если и не оправдан, то тем или иным образом прощен.

Главное же случилось: США не дотянулись до одной из ключевых персон российского бизнеса и внутренних интриг конца 90-х, времени, рассказы о котором могут повредить и нынешним деятелям из руководства страны. Прокуратура выступила в роли своеобразного эвакуатора. Казалось бы, забери теперь Адамов свое дело со штраф-стоянки — и гуляй.

Однако все оказалось не так просто. В отличие от своих предшественников на скамье подсудимых из числа руководителей первого ранга, вроде главы «Роскомдрагмета» Евгения Бычкова, осужденного и тут же амнистированного, г-н Адамов реально может попасть на зону.

Заметим, что адамовское дело от бычковского отличает наличие внешних обстоятельств, иначе говоря, заинтересованность в персоне атомного экс-министра США. Такой же «спусковой крючок» фигурировал и в деле бывшего главы РФФИ Малина, осужденного на 4 года условно (Малина считали чуть ли не подельником хозяев ЮКОСа). Иначе говоря, серьезность обвинениям в адрес столь высокопоставленных персон придавал (и, может быть, придает, как в деле Сергея Сторчака, которое многие считают направленным против Алексея Кудрина) политический расчет, при котором доказуемость или бездоказательность обвинений как таковых уходит на задний план по сравнению с целесообразностью текущего момента.

В чем целесообразность помещения г-на Адамова на нары, нам, конечно, знать не дано. Впрочем, пока что суд ограничился вынесением обвинительного приговора, а мера наказания еще не известна. Если наказание, несмотря на тяжесть инкриминируемых экс-министру статей, окажется, как не раз уже бывало в других случаях, условным (или же он будет амнистирован), придется констатировать, что преемственность традиций постсоветского правосудия сохраняется.

Назначение г-ну Адамову реального срока теоретически может означать, что действующая власть намерена дать показательный бой коррупции.

Но приходится отметить, что эмоциональные обвинения экологов и оппозиционных депутатов в адрес Евгения Адамова в бытность его министром если и сыграли свою роль при вынесении ему обвинительного приговора, то, скорее всего, декоративную. Правосудие в России находится в состоянии, когда невозможно поверить в вердикт без подтекста. И преследование даже самых высокопоставленных чиновников, пусть и оформленное в полном соответствии с нормами законодательства, все равно воспринимается с сомнением — ложки-то нашлись, а осадок остался.