Год назад из Киева, а точнее, из своей резиденции Межигорье сбежал Виктор Янукович. Это стало окончательной победой «евромайдана», с этого же дня стоило бы начинать и учебник практической политики, если бы кто-то озаботился его написанием. В нем были бы подробно изложены события последнего года, а главная мысль состояла бы в том, что обычные люди отвечают вовсе не за ошибки, а за вполне логичные, порой политически безупречные действия политиков.

Одна из главных претензий к «майдану», артикулированная после присоединения Крыма и особенно с началом войны в Донбассе, заключается в вопросе: а зачем вообще было свергать Януковича, стоило ли оно того и нельзя ли было подождать до выборов, на которых он все равно бы проиграл?

Ответ: ни один здравомыслящий политик ждать бы не стал.

Потому что в память тогдашних украинских оппозиционеров слишком хорошо врезался «российский кейс», когда обещали 150 тысячам митингующих вот уже сейчас, через недельку, через месяц пойти брать власть, спустя часик расселись по уютным столичным кафешкам, а еще через несколько месяцев — кто под домашним арестом, а кто по тюремным нарам.

К тому же лидеры «майдана» прекрасно помнили, как за три месяца до этого с трудом собирали в центре Киева и несколько тысяч человек. И хорошо понимали, что еще несколько недель безрезультатного стояния — и настроение людей уже нельзя будет контролировать с тем же успехом. А там несколько тихой сапой проведенных ужесточающих законов, пара уголовных дел по итогам телепередач с тонной компромата, три-четыре политических перебежчика.

Поэтому с точки зрения политической логики они все сделали безупречно: политика — это история о власти, а со времен Владимира Ленина хорошо известно, что власть, валяющуюся на мостовой, настоящий революционер просто обязан поднять.

Уже на следующий день Верховная рада отменила закон, наделяющий русский язык статусом регионального, именно с этого начались протесты в Крыму и на юго-востоке Украины. И новая претензия: неужели нельзя было придумать ничего лучше?

Ответ: нет, нельзя.

Потому что депутаты, многие из которых за полтора месяца до этого проголосовали за антимайданные законы, получившие название «диктаторских», должны были доказать собственную легитимность сотням тысяч людей, являвших тогда реальную власть в Киеве. Тогда боялись не Захарченко, а Яроша.

В следующей главе разбирались бы претензии к «другой стороне». Могла ли, например, Россия не вмешиваться в ситуацию? И неужели нельзя было как минимум решить крымский вопрос не так стремительно, неуклюже, очевидно конфронтационно?

Ответ вы уже поняли.

Не могла, потому что правление «пророссийского» Януковича с его шатаниями вокруг евроинтеграции окончательно убедило Москву в том, что никто на Украине не может гарантировать уважение к ее интересам. Тем более что новые постмайданные власти в отличие от своих «оранжевых» предшественников не могли обещать ей даже такую малость, как сохранение представителей востока страны в большой украинской политике.

И не могла провести крымскую операцию изящнее, превратив ее в политический сериал, примерно по тем же соображениям, что «майдан» не мог ждать выборов: несколько месяцев промедления — и неизвестно, в каком международном статусе была бы новая Украина, какие войска были бы расквартированы на ее территории, корабли каких стран несли бы боевое дежурство в акватории Севастополя.

Появляется незащищенная точка — в нее бьют, борцы это хорошо знают.

Мог ли Киев отказаться от силовой операции и еще прошлой весной сесть за стол переговоров с сепаратистами в Донбассе? Ну сами подумайте, как бы отнесся «майдан», все еще стоявший в центре украинской столицы, к тому, чтобы сразу после отделения Крыма вести переговоры с кучкой сомнительных личностей, коими — небезосновательно — казались тогда будущие лидеры «народных республик»? И далеко ли от Януковича ушли бы политики, которые тогда решились бы на этот шаг?

Могла ли силовая операция быть более эффективной и менее кровавой? А вы вспомните, как генерал Грачев брал Грозный одним воздушно-десантным полком, добавьте к этому, что украинская армия разваливалась не 3 года, а все 25 последних лет и самыми боеспособными оказались добровольцы, у которых было мало профессионализма, но много ненависти.

Мог ли российский «военторг» остаться безучастным в августе прошлого года, когда украинские войска были на пороге Донецка и Луганска? Только ценой потери всех козырей в украинской игре, а заодно и кровавой бани при штурме, неизбежной в условиях городской войны, которую Донбасс, к счастью, до сих пор толком не видел. Всех интересующихся снова отсылаю к Грозному 1994 года.

В этом учебнике были бы и главы о том, почему Запад не мог не ввести санкции, а Москва на них не ответить, о неизбежности минских соглашений, которые для каждой стороны были благовидным поводом продолжить войну, много о чем, но самое главное — эпилог.

Он назывался бы «О тщете политики», как-то так.

В нем речь шла бы о том, что здесь и сейчас каждое из этих решений было почти безупречным и уж точно внутренне совершенно логичным. Но так получилось, что в то же самое время они вели не к разрешению, а к эскалации конфликта. Потому что политика — это борьба за власть, а благополучие людей, экономический рост, добрососедские отношения с другими странами лишь побочный эффект, который может быть, а может и не быть.

И теперь, чтобы разрешить разросшийся конфликт, нужно уже не политическое, а историческое решение.

Что-то, что принципиально сломает идущую уже совершенно по своим правилам военную игру. Что-то, что, возможно, будет стоить политической карьеры, но обеспечит место в истории. Егор Гайдар с «шоковой терапией» и Александр Лебедь с Хасавюртовским миром могли бы дать пару ценных советов.

Однажды война закончится и без этого, сама собой, от истощения, но тогда победителей уже не будет.

А закончил бы это учебное пособие я так:

главный и единственный настоящий урок событий 2014–2015 годов в том, что политика, построенная на принципах конкуренции, влияния и интересов, неизбежно ведет к гибели людей. Не занимайтесь современной политикой, если считаете эту цену слишком высокой.