Призрак ходит по евроатлантическому миру — призрак Маркса Карла Генриховича. Одни говорят о возвращении социализма и отмене невидимой руки рынка. Другие обращают внимание на новый экзотический интерес дезориентированных граждан: немцы покупают «Капитал» Маркса, их примеру пытаются следовать, например, жители города Екатеринбурга. Последние, правда, без особого успеха — труды классика в России сейчас днем с огнем не сыщешь: их сбросили с корабля современности, совершенно не предполагая, что когда-нибудь появится спрос. Отложенный спрос.

Возвращается ситуация из анекдота — Маркса на стол, водку под стол. Нет более этого непочтительного отношения, тоже из анекдота: «А кто такой Маркс?» — «Экономист» — «Как тетя Сара?» — «Нет, что ты, тетя Сара — старший экономист». Только-только отпраздновали 150-летие «Манифеста Коммунистической партии», как пришел кризис, поставивший под сомнение — в который раз за многие десятилетия — основательность и безальтернативность капитализма.

Спрос на толстую книгу под названием «Капитал» — из того же ряда, что и попытки доказать окончательный и бесповоротный провал рынка и капитализма. Доказательства можно было искать во время кризиса 1907 года, великой депрессии, кризиса 1970-х, обвала 1987 года, 1997–1998 годов —

невидимая рука рынка всякий раз возвращалась, как Гарун аль-Рашид, переодетый в платье простолюдина. Капитализм же неизменно выходил из кризиса, как заново родившийся.

Теорию циклов еще никто не отменял — вклад в ее создание внес тот же Маркс. Как никто не отменял «созидательное разрушение» Йозефа Шумпетера — базовое свойство капитализма, позволяющее ему проходить через кризисы и рецидивы социалистической и госкапиталистической экономической политики.

Так что необязательно в поисках ответа на вопрос о причинах кризиса обращаться к «Капиталу» — есть труды и объяснения посвежее. Собственно, в «Капитале», работе столь же фантастически трудоемкой, сколь и сложной, разобраться почти невозможно — не зря его долгие годы трактовали, как Библию, да он и начинается, как Библия — нараспев: «Богатство обществ, в которых господствует капиталистический способ производства, выступает как «огромное скопление товаров», а отдельный товар — как элементарная форма этого богатства. Наше исследование начинается поэтому анализом товара».

Марксовы дебри, в которые забредает наивный гамбургский или екатеринбургский читатель XXI столетия, коварны — продраться через них невозможно: это помнит любой студент эпохи исторического материализма, обучавшийся в вузе и бездумно переписывавший из тома Маркса, находящегося в открытом доступе, уже подчеркнутые несколькими поколениями советских людей цитаты. Преподаватель, чертивший перед изумленным взором студентов, слушавших политэкономию капитализма, марксовы формулы, был несчастнейшим существом, обреченным ставить пятерки за любой сколько-нибудь внятный ответ — все равно никто ничего толком не понимал. На талмуде Маркса оттачивали свое схоластическое знание лучшие философы-марксисты: Александр Зиновьев защищал кандидатскую диссертацию, исследуя логику «Капитала»; Эвальд Ильенков написал «Диалектику абстрактного и конкретного в «Капитале».

Но обычному сегодняшнему потребителю сообщений первых лиц страны о том, куда и сколько послано ликвидности на спасение очередной отрасли — будь то банковская система, строительство, ритейл или олигархические империи — «Капитал» мало что объяснит: он о фундаментальных вещах, а не о лоббистских талантах нуждающихся в деньгах должников нетерпеливых кредиторов — ни о каких margin-calls Маркс слыхом не слыхивал, хотя и объяснил мотивы поведения капиталистов, а также предсказал глобализацию, которую называл «универсализацией»: «…вплетение всех народов в сеть мирового рынка, а вместе с тем интернациональный характер капиталистического режима».

Характерно, что знамя марксизма не поднимают усталой рукой коммунисты. Возможно, они упустили шанс для хорошего пиара: вот, мол, к чему приводит ваш капитализм — к возвращению социализма.

Но, во-первых, это за них делает власть, указывая на волшебные возможности государства-отца (появившиеся, правда, благодаря либеральной монетаристской скаредности). Во-вторых, коммунисты предпочли увидеть в происходящем риски государственного коррупционного капитализма, предположив, что достающиеся государству активы будут перераспределены среди «своих». Социализм здесь ни при чем — речь идет об использовании монопольного положения государства на административном рынке перераспределения богатства: просто в кризисе кое-кто обнаружил возможность нового распила и передела. И в этом коммунисты, хотя тоже подзабывшие «Капитал», абсолютно правы. Так что

не надо путать социализм с рисками национализации и неэффективного перераспределения собственности.

Пожалуй, это слишком низкие материи для Маркса с его счетными примерами с фунтами стерлингов, акрами земли и так далее. Маркс, по определению его позднейшего биографа Жака Аттали, написал роман Викторианской эпохи, учебник, раскрывающий магическую сущность вещей. Природу предстоящего распила, национализации и полной и окончательной победы госкапитализма с одновременным наступлением стадии его загнивания он вряд ли мог раскрыть и предвидеть.

Для описания сегодняшних процессов понадобится не Маркс, а отчаянный криминальный репортер.