Едва ли не самая многопартийная во всем СНГ, Грузия проголосовала почти «по-туркменски» — более 80% за одного, изначально для всех очевидного кандидата. Причины не в административном ресурсе, который победители ноябрьской «революции роз» еще просто не успели освоить. Дело в другом: у Михаила Саакашвили и впрямь не было ни одного сколько-нибудь заметного противника. За роль камикадзе обычно не борются — претендент на нее хорошо если найдется один. И, став таковым, эпатажный Саакашвили избавился от навязчивого сравнения с Жириновским раз и навсегда.

«Самоубийственность» наследства, оставленного Эдуардом Шеварднадзе, связана не с обилием в стране проблем, а, скорее, с отсутствием каких бы то ни было механизмов их решения.

::: В политической сфере основное ожидание электората — разумеется, возвращение мятежных автономий — Абхазии и Южной Осетии. Однако с учетом количества проживающих там граждан России это приведет к громадному риску войны с северным соседом — сценарий недопустимый для опекающих грузинскую армию натовских представителей, уютно обустроившихся в бывших советских казармах вокруг Тбилиси.

Однако и экономические ожидания, как ни странно, во многом «завязаны» именно на потерянные десять с лишним лет назад автономии. В долгой полосе политических потрясений «реальный сектор» грузинской экономики лег на дно слишком основательно, чтобы поднять его за один президентский срок. И вопрос не в долгах за электроэнергию и фактической зависимости страны от РАО ЕЭС — все гораздо приземленнее. Житель одного городка в часе езды от Тбилиси жаловался автору этих строк, что в течение последних лет в округе не работают самые необходимые в быту ремонтные мастерские — приходится в основном пользоваться тем, что «еще не сломалось» с советских времен. Едва ли не единственный способ вывести страну из полуразрухи — заработать «живых денег» на транзите.

Но что делать, если из трех транспортных артерий, соединяющих страну с Россией, одна (самая мощная) проходит через Абхазию, а другая — через Южную Осетию?

Остается транзитное обслуживание Азербайджана и Армении. Собственно именно эта функция Грузии заставляла соседей с беспокойством наблюдать за осенним политическим кризисом в Тбилиси. Один из самых влиятельных политиков Закавказья, министр обороны Армении Серж Саркисян в интервью ИА Regnum во время грузинской президентской кампании заявил, что в случае неблагоприятного развития событий в Грузии его страна вполне может оказаться в транспортной блокаде (остающийся «коридор» через Иран также политически ненадежен). Не меньше, чем армяне, от транзитной способности Грузии зависят инвесторы нефтепровода Баку — Тбилиси — Джейхан.

Но как раз транзитная «естественная монополия» представляет собой огромную угрозу внутренней целостности Грузии.

~Точнее, тому, что осталось от этой внутренней целостности. Как известно, реальная власть Шеварднадзе распространялась преимущественно на Кахетию — регион вокруг Тбилиси. В остальных регионах назначенные из Тбилиси губернаторы в лучшем случае умели договориться с местными «авторитетами» об относительной лояльности. А часто не умели — и тогда власть столичного посланника ограничивалась собственной резиденцией. Вопрос на засыпку региональным элитам: что лучше — охранять трубы и железнодорожные пути за субсидии из госбюджета или же установить на них свои собственные транзитные пошлины?

Ответ, скорее всего, не зависит от того, сколько процентов голосов набрал новый грузинский президент, участвовала ли в выборах давно обретшая фактическую независимость Аджария и какие слои общества составили «саакашвилиевское большинство». И все же на одну особенность уходящего в прошлое предвыборного периода стоит обратить внимание. Платформа Саакашвили состояла фактически всего из двух тезисов — борьба с коррупцией и ориентация на Запад. Последнее обстоятельство должно отрезвить тех, кто предвкушает большую историческую миссию России при окончательной потере стабильности в Грузии.

Автор — редактор ИА Regnum по Северному Кавказу.