«Революция роз завершена» — так можно было бы перевести ставший уже знаменитым возглас Михаила Саакашвили «Грузины! Аслан убежал!». Достигнув зенита успеха, перейдя от виртуальной к реальной интеграции Грузии, ее новый президент, скорее всего, осознает, что Батуми не может не оказаться конечной станцией его победного марша.

В Батуми Россия уступила без боя, а, скажем, в Абхазии или Южной Осетии ей будет трудно сделать это даже при желании: там граждане России составляют «критическую массу», и игнорировать этот факт Москве будет в любом случае проблематично. Однако дело не только и даже не столько в этом. У территории, которая некогда вся вместе называлась Грузинской ССР, внутреннее устройство сейчас таково, что «интегрировать» новый тбилисский лидер действительно мог разве что Аджарию.

Причин тому много. Во-первых, потенциал для гражданской войны там оказался слишком низким. Специально или по недомыслию, Москва по-прежнему любит — хотя бы на словах — поддерживать идущие к закату диктаторские режимы. Но грузинская традиция таковые принимает не слишком охотно, тем более когда диктатура стремится перерасти в наследственную монархию. А часто упоминавшийся в последние годы в российских СМИ религиозный фактор Аджарии оказался маломощным: да, мусульмане там есть, но их не большинство. К тому же дед самого Абашидзе в свое время приложил массу сил для установления прочного взаимопонимания между грузинами-мусульманами и грузинами-христианами.

Кроме того, сколь много бы ни говорили об экономическом значении Аджарии, не следует забывать, что как раз эта территория находится на отдалении от основных закавказских «проектов века» — каспийских нефте- и газопроводов, а Батумский порт годится в основном для кормления местной элиты — гораздо больше транзитных грузов в любом случае идет через Поти.

Так что вмешательства в конфликт на стороне Абашидзе каких-либо игроков планетарного масштаба вряд ли стоило ожидать из-за невысокой рентабельности такого вмешательства.

Но народ, скандирующий «Миша, Миша!» теперь уже и в Батуми, ждет продолжения процесса, который Саакашвили назвал «интеграцией». Ждет в том числе и по экономическим причинам: от нынешней феодальной раздробленности и практического отсутствия сухопутных коммуникаций с Россией (их блокирует Абхазия) страдает каждый житель Грузии. Однако вполне может оказаться, что дальнейших ходов во имя интеграции у Саакашвили просто нет.

Жители Сухуми и Цхинвали «Миша, Миша!» скандировать не станут, даже если бы они не были российскими гражданами. Нынешняя фактическая независимость Абхазии, а также сложная конфигурация осетинских и грузинских секторов в Южной Осетии возникли в результате многомесячных этнических чисток. Следовательно, и изменено нынешнее положение вещей без новых чисток быть не может. А это при скромных возможностях грузинской армии означает для Саакашвили подвергнуть геноциду своих избирателей и в лучшем случае продолжать править Грузией без рейтинга — занятие, как показал пример Эдуарда Шеварднадзе, неблагодарное.

Можно попробовать «отыграться» на армянской области Джавахетия, которую Тбилиси уже давно практически не контролирует. Но это означает конфликт с Арменией, а Грузия на сегодняшний день, до запуска каспийских трубопроводов, очень существенно кормится как раз за счет армянского транзита.

Остается «укреплять вертикаль» в других регионах. Но и здесь все будет как минимум сложнее, чем в Аджарии.

~Ведь это только в Батуми сидел выборный феодал, должность которого хотя бы формально позволяла тбилисским властям что-то с него спрашивать. В остальной Грузии феодалы в тени: официально регионы возглавляют губернаторы, которых назначает президент и которые, в свою очередь, зачастую мало что контролируют. Известна история при губернатора области Ахалцихе, который во многих своих владениях просто не решался появиться. Добиться хотя бы внешнего эффекта победы над этой системой будет гораздо труднее, потому что есть именно система, но нет конкретного противника, который бы ее олицетворял.

Чем обернется для Саакашвили и его могучего электората конец революции роз — пока предсказать невозможно. Ясно, что если популярность президента будет теряться, то поднимут голову многие из тех бывших чиновников, которых Саакашвили «обидел» — кого на пять, кого на пятнадцать миллионов долларов. Объединившись, эта компания может кое-что «замутить». Россия, несмотря на «сдачу» Абашидзе, свое влияние в Грузии волей-неволей сохранит: слишком сильны экономические связи, особенно на «бытовом» уровне мелкооптового бизнеса и трудовой миграции. Другой вопрос — поймет ли, наконец, Россия, чего она хочет в Грузии и какими конкретно путями может для этого действовать. Если нет, то российские дипломаты станут все более походить на сотрудников МЧС, специализирующихся по вывозу неудачливых политиков из опасной зоны.