Цивилизация
«Мода и стиль», в отличие от Фотобиеннале, проводимой по четным годам, обычно не особенно жалует репортажи и отдает предпочтение постановочным съемкам. Однако эту закономерность не так уж легко выявить, когда многочисленные выставки раскиданы по разным площадкам города, да еще и открываются в разные календарные сроки. А нынешней весной вопрос еще более запутывается по той причине, что фэшн-фотография представлена не очень концентрированно, можно сказать пунктиром. Главные темы фестиваля – «Люди света» и «Фокус на Италию» – с точки зрения жанров вряд ли могут считаться определяющими. Более того, на скрещении этих двух тем возникает фигура папарацци (в программе значится персональная выставка Тацио Секкьяроли, ставшего прообразом знаменитого персонажа Феллини), а в этом случае спонтанность от постановочности вообще перестает отличаться.
Короче говоря, где живой репортаж, а где намеренное позирование, зрителю придется догадываться самостоятельно.
На примере первых выставок фестиваля понятно, что провести отчетливую грань будет непросто. Взять хотя бы проект немца Юргена Теллера «Тексты и образы». Выставка эта родом из колумнистики: на протяжении года с лишним Теллер публиковал в журнале Zeit свои фотографии, сопровождаемые словесными комментариями. Если собрать эти сюжеты воедино, получается что-то наподобие блога. С той лишь разницей, что время от времени автор не прочь замутить какую-нибудь провокацию со звездами. Скажем, подговорить далеко не юную Хелен Миррен залезть голышом в ванну или взять «на слабо» Шарлотту Рэмплинг, тоже отнюдь не девочку, и раскрутить ее на съемку в стиле ню в ночном Лувре. Рассказы о том, как именно ему удалось это проделать (без объяснения зачем), соседствуют с комментариями к прочим сюжетам, иногда довольно ничтожным, но всегда личностно окрашенными: «Эта фотография висит в туалете в нашем доме в деревне.
Мне нравится глядеть на нее, когда я писаю...». Несмотря на ощутимое мелкотемье, блогер из Юргена Теллера мог бы получиться неплохой, однако привычка мыслить офлайновыми проектами приводит к тому, что для знакомства с его мировосприятием придется отлипнуть от монитора и доехать-таки до Остоженки.
Зато с жанром выставки «Черное и белое» итальянца Марко Делогу все предельно понятно. Это меланхоличное созерцание природы, причем не панорамное, а почти микроскопическое. Из травинок, хвойных веток и лесных колдобин под ногами фотограф пытается создать едва ли не философское эссе. Чуть менее понятно, почему Делогу, который известен как репортер и основатель римского фотофестиваля, вдарился вдруг в подобный «почвенный» минимализм. Будем считать, что для отдохновения и смены диапазона.
А вот почему Карл Лагерфельд взялся за реализацию нынешнего календаря Pirelli, спрашивать было бы наивно. Альянс по-своему совершенно естественный: тут вам не просто раздетых девушек надо пощелкать, а преподнести свой эстетический канон – сроком действия как минимум на год.
Кому же, как не Лагерфельду, и поручить такое важное дело? Хотя по-прежнему трудно отделаться от мысли, что влияние календаря Pirelli на эволюцию планетарного эротического сознания несколько преувеличено, все же отметим: на сей раз обыграны мотивы античной мифологии. Традиционно не слишком рельефные Геры, Афины и Артемиды образуют своего рода скульптурные группы с Аяксами и Аполлонами, тоже не блещущими выпуклостью форм. Всеобщую анемию скрашивают загадочные тотемы и нательные украшения. Наиболее проницательные зрители сумеют, вероятно, на основании увиденного сделать прогноз, какие же тенденции моды возобладают в предстоящем сезоне.
А любителям звездного ретро можно порекомендовать два проекта, посвященные соответственно Жану Кокто и Марлен Дитрих. В обоих случаях держателем визуального материала является известный фотограф Люсьен Клерг (как объяснила на пресс-конференции Ольга Свиблова, «для Франции он значит примерно то же, что Бальтерманц для России»). Принципиальная разница между двумя выставками состоит в том, что прославленного сюрреалиста Клерг снимал самолично в ходе производства фильма «Орфей» в 1959 году, а фотообразы Марлен Дитрих достались ему как коллекционеру.
Отсюда и жанровые отличия: если Кокто оказался запечатленным в рабочей хронике, пусть даже подвергнутой изрядной селекции, то блистательная дива предстает в сугубо парадном обличье, зато в разные периоды жизни — от 1930-х до 1950-х.
Наконец, не забудем и о скромной по размеру выставке под названием «3D семидесятых». Кому в детстве попадали в руки эти объемные открытки, тот должен помнить и о первоначальном восторге, который они вызывали, и о постепенном разочаровании в данном чуде. Действительно, как же так: изображение на плоскости – и вдруг трехмерное? Ну, почти трехмерное. Принцип ступенчатой линзы позволял волку из «Ну, погоди!» гоняться за зайцем, а японским красавицам призывно подмигивать. На сто первом просмотре эффект неминуемо надоедал... Экспонаты из частной коллекции возвращают на минутку-другую в относительно недавнее прошлое; желающие могут поностальгировать. Однако любопытнее примерить эту ситуацию к новейшим техническим достижениям: тоже ведь поначалу завораживают.
