Сомнения, идти ли на марш, у нашей семьи были, и серьезные. На подобных мероприятиях рядом неизбежно оказываются люди с очень разными взглядами, но их, по крайней мере, объединяет одинаковое или очень близкое отношение к конкретной «повестке дня». На этот марш, как можно было ожидать по предварительной переписке в соцсетях, собирались люди с совершенно разным отношением к происходящему на востоке Украины.

Для одних, и я с ними целиком и полностью согласен, важнее всего мир на этой земле, и одно из условий мира – невмешательство России в вооруженный конфликт. Для других, и с ними я никак не могу согласиться, мир возможен только после полной и безоговорочной победы Киева над Донбассом, а значит – после очередной большой крови.

Но не выйти было все-таки невозможно. Иногда просто хочется остаться собой, никому ничего не навязывая и заранее зная, что усилия могут пропасть даром, всё может быть перетолковано и оболгано.

И все же если наш мир иногда меняется чуточку в лучшую сторону, то только потому, что некоторое количество людей остаются собой, даже когда это выглядит бесполезным.

Марш не разочаровал. Сколько было тысяч, судить не берусь и даже знать не хочу, но мне явно хватит людей для общения на одном языке, где «мир» – это мир, а «война» – это война, и никак не наоборот. И в этом контексте прекрасно, что трехцветные флаги соседствовали с желто-голубыми примерно в равных пропорциях. Да, кто-то стоял по бокам и кричал про «грантоедов» и «предателей», но таких были единицы, и они никому на самом деле не мешали. И я не уверен, что, даже с мобилизацией всех бюджетников (часть из них уныло стояла по обочинам в виде дружинников), сторонники Новороссии смогли бы собрать на улицах Москвы сопоставимое число демонстрантов. А главное, под какими лозунгами? «Да – войне»?

Думаю, мы выходили не столько в поддержку Украины, сколько в защиту России, своего будущего, своих детей.

Россия, как и сто лет назад, ввязалась в глобальный конфликт, который ей явно не по силам.

На некоторое время ресурсов, безусловно, хватит, но системные проблемы будут только нарастать, а главное, как и сто лет назад, совершенно непонятно – ради чего всё это? Против геев, против либералов, против атлантизма, против Макаревича, против Украины в НАТО, пармезана на полках и оппозиции в Мосгордуме. Это понятно.

Но позитив-то где? Что вместо этого? Марш закончился возле стены с плакатом: «Есть вещи поважнее фондового рынка». Я согласен, к примеру жизнь и здоровье детей. Но что имел в виду автор плаката? На нем изображен учебник истории России на следующее столетие – так что же в этом учебнике? Славные битвы и великие победы, наверное? Огласите, пожалуйста, весь список. И заодно прейскурант.

Захар Прилепин спешит объявить, что в одном нашем народе живут две расы и радость одной оборачивается депрессией для другой. Но в чем его радость? Только в том, что другие в депрессии?

Где, где позитив? Может быть, и я разделил бы его радость – но в чем она?

Весенний фестиваль «Крым наш» был как раз про то, что стране была предложена внятная цель, которая к тому же сразу была достигнута: присоединение Крыма и, как тогда казалось, за бесплатно. Однако с тех пор цена обозначилась, она всё растет, а с целями туго. Чего добивается Россия на востоке Украины? Права тамошних жителей говорить у себя дома на родном русском языке? Им вроде и раньше не запрещали, а сейчас часть из них лишились дома, а часть – жизни. Своеобразного политического статуса для некоторых районов двух областей соседнего государства? Жесткая конфронтация с половиной мира и тайные похороны десантников – ради этого?

Но и у оппозиции ясно выраженной позитивной программы нет.

Мы против войны с Украиной, самоизоляции России, против застоя, коррупции, бюрократизма, цензуры, политических процессов и травли инакомыслящих – я целиком и полностью подписываюсь под каждым из пунктов. Но за что мы, хотелось бы спросить? За европейскую демократическую Россию – это слишком невнятно. В том же Киеве народ вышел на улицу не просто «против Януковича» или «за Европу», а вполне конкретно за подписание предложенной ассоциации с ЕС. Путь к мечте оказался неизмеримо более сложным и долгим, чем казался тогда, но сама мечта была вполне внятной и достижимой, и потому она сплотила людей. Что предлагают нам говорящие о «европейском выборе»?

В девяностые мы тоже вроде как шли к демократии, рынку и Европе, а пришли в результате к чему-то совсем иному, при безразличном одобрении большинства. И где выводы? Почему бы, к примеру, Борису Немцову не сделать разбор собственных ошибок той поры, когда он был одним из первых лиц в государстве, вместо бесконечных обличений нынешней власти, более удачливых птенцов всё того же гнезда?

В советское время был такой анекдот: приходит человек в ЦК КПСС и требует, чтобы ему показали «Это». Там недоумевают. Ну как же, поясняет он, сколько уже лет мы поем, что «как один умрем в борьбе за Это». Ну и где Это, какое оно вообще?

И вот какую позитивную цель я вижу перед собой. Все годы путинской стабильности я слышал цитату из Столыпина: «Вам нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия». И я должен сказать, что вполне с ней согласен. Только я бы еще предложил уточнить, что мы называем величием. Конкретизировать.

Для меня великая Россия – это страна, которую в мире уважают, а не презирают и не страшатся. Страна, в которой соблюдаются законы и договоренности, в которой власть первая соблюдает правила игры и не меняет их на ходу.

Страна, в которой можно быть уверенным в своих пенсионных накоплениях и в социальных гарантиях. Где человек, страдающий от непереносимой боли, может легко и своевременно получить лекарство. Где благополучие осиротевших детей – высший приоритет, а не разменная монета в идеологических войнах. Где можно спокойно заниматься законным бизнесом или отстаивать свои права в суде, даже если ты простой человек. Где можно позволить себе думать, говорить и поступать по совести, не сверяясь с агитаторами. И многое, многое иное.

А честные выборы, сменяемость власти, свобода слова, равенство всех перед законом не идолы — это всего лишь проверенные временем средства добиться таких целей.

Кто именно будет возглавлять при этом страну, вопрос глубоко вторичный. Если я увижу, что именно к такому величию ведет нынешняя партия власти, я легко перестану обращать внимание на мои с ней «стилистические разногласия».

Но когда пятнадцать лет безраздельной монополии на власть дали так мало, я не могу поверить, что во всем виноваты проклятые девяностые, Ярош, Обама и Макаревич.

И взятие какой-нибудь очередной Саур-Могилы на Донбассе ничуть не приблизит это самое величие, скорее даже наоборот.

Понимаю, что к оппозиции предъявлять те же требования неразумно, поскольку от нее сейчас почти ничего не зависит, но я готов буду пойти только за тем, кто на деле пытается что-то изменить в лучшую сторону. И потому, к примеру, для меня сейчас высочайшим авторитетом являются депутат Лев Шлосберг, попытавшийся понять, что все-таки произошло с псковскими десантниками, нашими согражданами и солдатами нашей страны, или доктор Елизавета Глинка, вывозившая раненых детей из зоны конфликта. Каковы их политические предпочтения и партийные взгляды, вопрос второстепенный.

Просто в этом конфликте они заняли единственную достойную сторону: они за людей, погибающих на войне. А значит, и за великую Россию – против великих потрясений.